Подошёл вызванный лифт, и Сева, пропустив Гришу вперёд, потянул за поводок:
– Давай, Альма, погнали.
Оторвав наконец взор от квартиры Антона, собака вошла в лифт также. Двери закрылись, лифт поехал вниз. Григорий полюбопытствовал:
– Так она Альма или Степанида?
– Альма Степановна, – нашёлся Сева. – Давно с Антохой знакомы?
– С детсада.
– Всё ясно, – глубокомысленно пробасил богатырь.
Что именно ему ясно, Инин уточнять не стал: лифт открылся, они вышли из подъезда и вежливо разошлись в разные стороны.
В субботу Антон Климов без зазрения совести проспал до десяти утра, намереваясь соблюсти такой режим и в воскресенье. Очередное дежурство в поликлинике у него состоялось уже в прошлый уик-энд и в ближайшие две недели, по крайней мере, ему не грозило. Утренней гимнастики, однако, никто не отменял, и выспавшийся Антон проделал её так, словно песню спел. Прыжки его и кульбиты были столь энергичны, что, казалось, они угрожали безопасности соседей снизу и сверху. Затем в обычном порядке последовали контрастный душ, бритьё и гречка с овощами. А затем – задачки по теории вероятности и погружение в космологию.
Время летело, как всегда, незаметно. С теорией вероятностей на любительском уровне Антон, в принципе, уже разобрался. С завтрашнего дня он планировал перейти к изучению теории множеств. А вот космология… космология Антона завораживала. «Фоновое излучение, – читал он, – несёт в себе информацию о Вселенной в целом. Если бы известна была его природа, можно было бы установить, какая из космологических моделей наилучшим образом описывает крупномасштабную структуру Вселенной…»
Прервав чтение, Антон задумался. «А если, – предположил он, – структура Вселенной не определена однозначно? Если структура эта комплементарна развивающейся Экосистеме? Притом сама Экосистема – не что иное как микрочастица всё той же Вселенной. Экспансивная частица, принуждающая Вселенную мутировать, адаптируя к себе законы физики…»
Тряхнув головой, Антон с усмешкой прервал полёт околонаучных своих фантазий, глянул на часы и спешно убрал учебники в стол. Пора было двигать к родителям – знакомиться с последней кандидаткой. В том, что она последняя, Антон поклялся себе страшной клятвой.
Погода по-прежнему стояла отменная. Антон вышел из дома, закатав рукава сорочки, с неизменной сумкой на плече. Жмурясь от солнца, он всмотрелся в компанию ворон, расположившихся на перекладине детских качелей. Подруги его, Клеопатры, птицы с белым пятнышком на клюве, среди них не было.
– Кар-р! – обратился Антон к воронам. – Где она, отвечайте!
Вороны будто переглянулись. Одна из них, раздражённо каркнув, повернулась к Антону хвостом.
– Ты мне тоже не нравишься! – парировал Антон и зашагал прочь.
Дверь ему открыла мать. Она, как и давеча, была принаряжена, выглядела превосходно и, конечно же, об этом знала.
– Йогой занималась? – строго спросил Антон.
– А то! – Мать выдала ему тапочки. – В полулотос почти сажусь.
– Почти! – упрекнул Антон. – Давно уже в «лотос» пора. А папа?
– Тоже занимался. Тем, что давал мне советы.
Из комнаты донеслось:
– Наглый поклёп! Я достаю уже лбом до колен, а поза «змеи» для меня – просто семечки.
– Ох, проверю! – Антон переобулся. – В четверг вы профилонили… Вашей крали, кстати, опять нет?
– Придёт, не расслабляйся, усмехнулась мать. – Мог бы и галстук надеть.
Антон прыснул.
– Галя, ты в уме?
