— За это пять плетей.
Люди снова охнули. В этот раз одобрительно.
— Ты посмела сегодня спорить со мной по поводу пленника.
— Я забочусь о будущем Асоллы.
— Я — будущее Асоллы! — рявкнул король, — с этого дня андракиец больше не твоя проблема. Я забираю его себе.
— Боюсь, это невозможно, мой король, — твердо произнесла она, зная, что правителю это не понравится.
***
— Невозможно? — тихо прошипел он, подступая ближе и не сводя с ее лица бешенного взгляда, — невозможно?!
— Да.
— Ты мне отказываешь? — прогремел король на весь двор.
Растерявшая всю свою смелость Тира, накинула капюшон на свою лысую голову и поспешила протиснуться в толпу, подданные в страхе попятились — никому не хотелось попасть под горячую руку. Молчаливые стражники сурово переглянулась, а Мелена не моргая смотрела прямо перед собой. Она все еще не пришла в себя, после того как тащила андракийца — в висках болезненно бился пульс, во рту пересохло, но когда начала говорить, ее голос не дрогнул:
— Его ошейник настроен на меня. Поэтому он должен быть под моим контролем.
— Так перенастрой на меня!
— Извините, но это невозможно. Его нельзя ни снять, ни изменить. Так было спроектировано заранее…по вашему приказу.
— Значит, сделать новый ошейник! — прорычал он, — а пока приведи его на главный двор и посади в клетку для скота. Пусть народ смотрит. Пусть все видят, что ждет того, кто посмеет к нам сунутся.
Мысль о том, чтобы держать зверя в клетке на всеобщем обозрении показалась кощунственной.
— Ваше величество, этот пленник имеет огромную ценность. Нельзя выставлять его на потеху толпе. Он нам нужен…
— Ты со мной спорить собралась?!
— При всем уважении…я не могу с вами согласиться.
Мелену коробило от того, что этот разговор проходит при свидетелях, ничего не смыслящих ни в защите города. Король должен был вызвать ее к себе и выдвинуть свои требования. Должен был пригласить на этот разговор кого-то из генералов и советников. Они бы единогласно сказали, что нельзя кхассера сажать в клетку и показывать, как в зверинце, тогда Вейлор вынужден был бы согласиться с их доводами. А сейчас, перед своими прихвостнями, жадными до зрелищ и сплетен, он не слышал ничего! Ему важнее было чтобы его воля была исполнена, даже если то, что он требовал не имело смысла.
— Повтори, что ты сказала?
— Я не могу с вами согласиться. Слишком опасно оставлять его в клетке среди толпы.
Никакая клетка не выдержит, и тогда все закончится бойней.
— Так выполняй свою работу лучше, чтобы не было опасностей! Вместо того, чтобы ходить и пугать моих людей займись делом! А за своеволие, и за то, что посмела спорить — наказание увеличиваю до двадцати плетей! Немедленно!
В толпе раздалось одобрительное шушуканье и торжествующе блеснули синие глаза Тиры. Вот для чего все эти люди вышли во двор. Посмотреть, как ее будут наказывать. Позлорадствовать.
— Как прикажете, мой король, — процедила сквозь зубы Мелена.
Подданные притихли. Лишь жадно, вытягивая шеи и не моргая, чтобы не пропустить подробностей, смотрели, как она расстегивает пряжку и скидывает плащ на кривую изгородь, потом снимает черный плотный камзол, оставаясь в одной нательной рубашке.
Коварный ветер, до этого неспешно круживший снег по двору, налетел на нее неожиданно зло, тут же проникая под тонкую ткань, но холода Мелена не чувствовала — чужие взгляды обжигали.
Она сняла рубаху и, не стесняясь наготы, ровным шагом подошла к позорному столбу. Один из стражников проворно перехватил узкие запястья кожаными ремнями, второй стоял с плетью на изготовке.
