Одна остановка на последнем участке получилась для Энн памятной – нам это привычно – в семидесятых годах понаставили этих памятников, где надо и где не надо, а для американки оказалось внове. За небольшой гравийной площадкой, прямо у дороги, стоял серый обелиск братской могилы с длинным списком солдат, похороненных здесь в 1944 году. Энн набрала большой букет желтых цветов с сильным дурманящим запахом и очень торжественно возложила его на могилу.
Однако была тут неожиданность и для наших. Чуть в стороне, незаметный с дороги, чернел на небольшом холме немецкий мраморный крест. Игорь, с трудом разбирая готический шрифт, прочитал:
– Курт Хейнер… или Гейнер, или Хайнер… оберлейтенант, Хайнс Фишер ефрейтор, Карл Бродерман рядовой, Гюнтер…
непонятно… все остальные рядовые. Всего одиннадцать человек. Я немного учил немецкий, но эта готика – как курица лапой!
– Я где-то читала, что все вражеские могилы уничтожались, – Энн подошла с еще одним букетиком.
– Сейчас восстанавливают кое-где. Родственники приезжают из Германии.
– Им тоже несладко пришлось тут… – Ольга, глядя на Энн, тоже набрала цветочков для обеих могил, – Ну что? Едем дальше?
– Конечно, конечно… а что там вон… смотрите…
Они прошли по заросшей, видно очень редко используемой грунтовке. Метров через двести на небольшой поляне из последних сил стояла старинная деревянная церковка. Снесенный ветром крест лежал рядом, опираясь на фундамент. Дверь, еще державшаяся на мощной кованной петле, поскрипывала, как бы приглашая войти, но входить не решились. Пофотографировались рядом и вернулись к машине.
Город начался неожиданно, сразу. Тут пришел черед удивляться Игорю с Ольгой. Они совсем не ожидали увидеть такой приятный городок в этой глуши – он чем-то напоминал подмосковный Зеленоград или Дубну, только дома пониже, но общее впечатление даже лучше.
Уже в городе Игорь связался с кем-то по телефону и, не убирая трубки от уха, двигался дальше как по радару. Таким манером, они подъехали к длинному бетонному забору и остановились у зеленых ворот с красными звездами на створках. За стеклянной дверью проходной маячил солдат с автоматом. Энн, хоть и числилась наполовину русской по крови и свободно владела родным языком, была все-таки американкой и яд холодной войны сосала потихонечку с самого детства, поэтому сейчас ей непроизвольно, но явственно, стало не по себе. За этими воротами находилось то страшное ОНО, которым пугали в фильмах, телепередачах, на школьных уроках.
Ничего страшного тут не произошло, да и не могло произойти. Минут через пять из проходной выбежал небольшого росточка, плотный офицер с вздернутым носиком. Он бросил в салон машины свой рюкзак и забрался сам.
– Здравствуйте. Хэлло, по вашему. Хау хэв ричед?
– Доехали хорошо, здравствуйте, – Игорь повернулся в салон, – не тужьтесь с английским, майор, здесь все хорошо говорят по-русски. Меня зовут Игорь, это моя жена Ольга, а это наша американская гостья – Энн Шертли, прошу, как говорится, любить и жаловать.
– А я, майор Мишкин Виктор… просто Виктор… Витя. Генерал уже выходит – поедем за ним.
Действительно, ворота раздвинулись, и оттуда показался черный джип, с сильно затемненными стеклами. Игорь сразу тронулся за ним. До погранзоны доехали быстро, у шлагбаума только притормозили – один солдат открывал шлагбаум, второй стоял по стойке смирно, отдавая честь проезжавшим. К заставе вела грунтовая, но довольно ровная дорога. Здание заставы напоминало типовую школу постройки девятьсот семидесятых годов. Чуть в стороне располагалось футбольное поле с воротами, обтянутыми металлической сеткой. Всё смотрелось уютно и по-домашнему. На поле во всю шла игра, туда-сюда бегал полный состав игроков: одна команда – по пояс голая; вторая – в полосатых майках без рукавов. Еще человек пятнадцать-двадцать солдат сидели в качестве зрителей. По полю бегал даже судья в черной майке с аляповатым рисунком и непотребной надписью по-английски.
