Помощник Управителя удовлетворенно улыбнулся. Не зря он выложил за парнишку целый золотой!
Палач надел на запястье правой, той, что должна была быть отрублена, руки юноши стальное кольцо с цепью в два локтя длиной, запер замок, а ключ передал человеку с браслетом.
– Дать тебе стражников, господин? – спросил законник.
– Управлюсь! – сказал человек с браслетом, принимая второй конец цепи.
Законник не усомнился. Помощник Управителя был на голову выше и вдвое массивнее нового царского раба. И вооружен изрядных размеров мечом.
– Старшина, следующего! – провозгласил законник.
– Пойдем, парень! – сказал здоровяк, натягивая свой конец цепи.– Не горюй, тебе всяко получше, чем ему!
И кивнул в сторону помоста, над которым раскачивался труп.
Юноша промолчал. Серые холодные глаза. Непроницаемое лицо, покрытое грязью и свежими ссадинами.
«То что надо!» – еще раз похвалил себя помощник Управителя.
И они покинули площадь.
Император Карнагрии соскочил с колесницы, опершись на плечо Люга, и пешком проследовал на храмовое подворье. Жрец Ашшура, чье облачение было куда более пышным, чем одеяние царя, выступил ему навстречу. Алые спешились и оттеснили в сторону толпу у входа в храм. Жрец трижды поклонился: на северо-запад, запад и юго-запад. Там, в сотнях миль от Великондара, уходили в небо на десятки тысяч локтей неприступные горы Ашшура. За ними лежала облачная страна богов. Жрец гордо выпрямился. Сейчас он от имени Великих приветствовал царя, и не ему, а Императору следовало склонить голову. Фаргал отвесил ритуальный поклон и, не дав жрецу разразиться речью, решительно направился в храм. Для него, Фаргала, боги делились на земных, таких как Яго, Аш и кое-кто еще; и небесных, вроде Ашшура. Последние в дела людей практически не вмешивались, поэтому царь не считал нужным уделять Ашшуру больше положенного законами Карнагрии.
Помощник Управителя Гладиаторского Двора и новый царский раб остановились у высоких бронзовых ворот, которые подпирали два стражника.
При виде человека с браслетом один из них вяло салютовал и без спешки отодвинул засов.
В глазах новоиспеченного раба на миг вспыхнул интерес: не так часто встретишь ворота, которые запираются снаружи .
– Заходи! – Помощник Управителя подтолкнул юношу в спину.
За воротами оказался просторный двор, вымощенный булыжником.
Пустой, если не считать раба, шаркающего метлой по камню, и мальчишки, драящего медный котел у сточной канавы.
Бронзовые ворота с хорошо смазанными петлями бесшумно сомкнулись позади. Помощник Управителя решительно зашагал к строению у дальней стены. Подойдя, он толчком распахнул окованную железом дверь и знаком приказал своему подопечному: входи!
Они оказались в небольшой светлой комнате с овальными окнами. Мужчина достал ключ из кармана на поясе и снял с юноши цепь.
– Меня зовут Хар-Руд! – сообщил он.– И ты можешь звать меня: Хар-Руд. Наедине. В иное время: господин Хар-Руд! Кстати,– он усмехнулся,– я до сих пор не знаю, умеешь ли ты говорить?
– Умею.
– Хорошо. Может, у тебя и имя есть?
– Да,– сказал юноша гордо.– Кэр мое имя!
– Кэр? – удивленно переспросил помощник Управителя.– А я думал, ты – эгерини[2].
– Почему? – спросил юноша.
– Время твоих вопросов еще не настало! – строго произнес помощник Управителя.– Есть хочешь?
– Да. Очень!
«Нет, ему не больше пятнадцати!» – подумал Хар-Руд.
Он приоткрыл дверь, что вела внутрь дома.
