– Три дня.
– Видно, шустрая у тебя кобылка, – усмехнулся буфетчик с сомнением в глазах.
– Нет, – улыбнулся Слоуп, снова принимаясь так уминать хлеб, будто это было какое-нибудь филе. – У меня нет лошади.
– Так ты ехал по железке?
– Я шел пешком, – уточнил парень.
– Дружище, так это же, хочешь не хочешь, двести сорок миль!
– Да, путь оказался довольно длинным, – кивнул Дюган. – Мои башмаки чуть совсем не развалились.
Буфетчик промолчал, усердно вытирая что-то на стойке, и только чуть погодя проворчал:
– Ну, будь я проклят!
У меня самого в голове вертелось что-то в этом же роде. Двести сорок миль, и всего на одном глотке воды?
– Послушай, – заговорил наконец буфетчик. – Там по дороге за сто миль отсюда есть два дома. Ты их видел?
– О да, – откликнулся парень.
– Тогда какого же черта не попросил у них воды? Можешь сказать?
Слоуп покраснел до самых бровей и пояснил:
– Нехорошо было это делать – просить воды. Мне ведь наверняка предложили бы что-нибудь еще, понимаете?
– Что?! Промеж глаз врезали бы? – фыркнул буфетчик. – Ну ладно, я понимаю, что ты имеешь в виду. – И опять вытаращился на Дюгана, как рыба, извлеченная из воды.
В этот момент я все-таки вошел и тоже во все глаза уставился на чудака.
Завидев меня, буфетчик покачал головой:
– На сегодня все закончено. Закрываю.
– Понятно, – буркнул я.
Обернувшись ко мне, Слоуп улыбнулся.
– Рад тебя снова встретить, – проговорил он.
– Вот зашел убить двух зайцев, – откликнулся я.
– Двух зайцев? – не понял он. При этом в его тупых глазах даже не мелькнуло никакого интереса.
– Ну да, – растолковал я. – Тебя повидать и стаканчик опрокинуть.
– А, ясно, – протянул Дюган, еще больше озадачиваясь.
Я кинул взгляд на буфетчика, он – на меня. Потом я обернулся к повару у плиты и попросил:
– Дай-ка взглянуть, что за мясо ты держишь в своем холодильнике?
Повар разогнал лапищей дым и уставился на меня:
– Ты, нахальный щенок! Ну-ка, убирайся отсюда, пока я тебя не прибил!
– Все оплачу, – пообещал я, тряхнув для пущей убедительности монетами в кармане. – Или стыдно показать, что у тебя ничего там нет, кроме собачьего мяса?
Не успел и опомниться, как этот здоровенный бугай, весь, как моряк, в татуировке, протянул руку через стойку, схватил меня за шиворот и потащил в угол, там втолкнул меня, пригнув к полу, в крошечную каморку, где отовсюду капала вода.
– По-твоему, это похоже на собачье мясо? – прорычал он.
На полке лежала чуть ли не половина бычьей туши. Выглядела она нормально и ничем не пахла.
– Дружище, – пропел я, – отрежь-ка два ломтя вон от той филейной части, каждый около фута толщиной, и швырни их на плиту. Потом подай фунтов десять жареной картошки, и чего там у тебя есть еще на гарнир? Да не забудь вскипятить пару галлонов кофе. Я хочу есть.
Повар сжал мою шею так, словно хотел ее свернуть. Поэтому я добавил, ткнув большим пальцем за собственное плечо:
– У меня дружок там, за стойкой.
– Тот балбес, что отмахивает по тысяче миль в день? – с ухмылкой полюбопытствовал бугай.
– Только что видел на станции, как этот самый балбес раскидал во все стороны целую кучу русского железа, – сообщил я.
– Отмолотил поляка, что ли? – уточнил повар и тут же меня отпустил.
– Сначала швырнул его разок-другой, а потом всего один раз врезал ему кулаком. Чернобородый размазался, как кусок масла на сковородке.
Повар захохотал:
– Этот жирный боров так и искал неприятности на свою задницу. Только мне всегда казалось, что не обойтись без нескольких вагонов динамита. Лишь он сможет разорвать его на части, которые влезут в духовку. Ладно, приготовлю пару бифштексов, чтобы накормить гризли. А ты давай убирайся отсюда, иди пока поболтай там с этим «водой и хлебом»!
