– За это спасибо. А насчет, сколько займет, минут пять-семь на каждого. И можно будет ехать на поиски девчонки, очень мне интересно, кто же ей это проклятие подсунул. Ну и причину попутно выяснить неплохо бы.
– Сдается мне, когда мы закончим, столько дерьма всплывет, – ставя чашку на столик и поднимаясь с кресла, заметила Ольга, и Радим был с ней полностью согласен.
– Кто вы такой, и зачем меня сюда привели? – грубо и нагло поинтересовался мужчина за шестьдесят с плешью на всю башку.
– Присаживайтесь, – Радим заглянул в список, выданный ему Бушуевой, – Дмитрий Дмитриевич. Я здесь, чтобы провести с вами разъяснительную беседу по случившемуся утром инциденту.
Мужчина был последним, остальные уже отдыхали в соседнем кабинете с подчищенной памятью.
– Контора, – скривился он, но все же занял предложенный стул. – Псы режима, решили, что я буду молчать о том, что наш мэр с ума сошел и творил непотребство? Не дождетесь! Я за свободу слова, люди должны знать.
Радим мысленно сплюнул, уже в пятый раз повторялся один и тот же диалог. Реформаторы из девяностых, которые каким-то чудом удерживались у руля, полные ненависти к тем, кто пришел во власть после них, не упускали шанса раздавить оппонента.
– Уже к вечеру все будут знать…
Сотворенная Вяземским руна сна заткнула этот словесный фонтан, мужчина мгновенно отключился, уронив голову на грудь.
Радим вышел из-за стола, и устало потер лицо, руна памяти жрала силы, как не в себя, его резерв после всего просел до четверти, но дело было почти сделано. По-хорошему, конечно, нужно использовать сложную форму руны с исправлением воспоминаний, а не их стиранием. Но тут была проблема, требовалось куда больше затрат, в лучшем случае он управился бы с двумя из пяти, да и времени с момента инцидента прошло много, и с каждой минутой задача становилась сложнее, так что, Радим решил не заморачиваться. Все было просто – стереть память, разнести чиновников по кабинетам, потом разбудить их, попеняв на сон на рабочем месте, и по домам, где они будут досыпать. Схема бредовая, но лучшего варианта не имелось. Закончив с господином Никитиным, Радим еще раз устало потер лицо и стукнул по столу, давая двум прапорщикам знак, что тело можно забирать.
– Этот сколько спать будет? – поинтересовался крепкий мужчина, зашедший в кабинет.
– Этот дольше всех, – ответил Радим. – Его домой, раньше вечера глаза не откроет.
– Сделаем, товщ лейтенант, – произнес второй боец, забрасывая правую руку спящего себе на плечо. – Все, закончили?
– Закончили, – кивнул Радим, – надо выпить кофе и дальше двигаться.
Конторские кивнули и вытащили очередное тело в соседний кабинет.
Радим же отправился в столовку на первом этаже, время подбиралось к полудню, нужно подкрепиться, хрен знает, когда поесть удастся.
– Это правильно, – ставя поднос с едой на стол и усаживаясь напротив, произнесла Ольга, – столовка тут хорошая.
– Кто бы сомневался, – отозвался Радим, отрезая кусок от приличного по размерам шницеля. – Есть новости?
– Есть, – вооружившись ложкой и, приступая к борщу, сообщила Бушуева. – Оперативная группа наведалась на квартиру Анны Азаровой. Все, как ты и сказал, девочка, уже холодная, лежала на кухне с чайником в руке, не подозревала она, что ей не жить. Люди, которые точно знают час своей гибели, не ставят на плиту чайник. На ее лице была улыбка. Следователь сказал, что умирая, она была счастлива, словно свершилось все, о чем она мечтала.
