– Ага, ты хочешь отыскать самый большой новый исток силы и с его помощью поддерживать цветение Цветилищ, – уразумела Элька, в процессе объяснений приятеля едва не открутившая сережку вместе с маленьким ушком в придачу. Такого напряженного внимания не удостаивался ни один из преподавателей математики, даже самый симпатичный и молоденький Сергей Иванович, иначе как Сереженькой не именуемый ни педагогами, ни учениками. Но, с другой стороны, от понимания новой темы урока никогда и не зависела судьба мира, а проваленная контрольная концом света стать никак не могла. – Лукас, это возможно?
– Теоретически да, мадемуазель, но прежде необходимо соединить магической сетью все триста тридцать три Цветилища, а моих скромных сил, как и сил мадемуазель Мирей, на это не хватит. Она не сможет пропустить через себя и удерживать достаточно долго для создания сети такой поток силы, даже если Ирилия пожелает помочь, – озадаченно признал Лукас. Даже не глядя на мосье, Элька могла бы сказать, что тот опять трет свою бедную бровь. (И как она до сих пор не полысела?) – Если бы у нас была хоть какая-то модель, подобие расположения Цветилищ, несущая в себе частицу их сути, это существенно облегчило бы решение проблемы и сократило потребность в прилагаемой силе.
– Как жаль, что утрачен венец Лучнитэль, – подал голос высший цветилец, расхаживая вдоль клумбы столь быстро, что казался голубовато-зеленым мерцанием на фоне цветочной пестроты, и взволнованно пояснил своим зримым и незримым собеседникам: – Сия священная реликвия, некогда хранившаяся в нашем Цветилище, олицетворяла священную вастрену – цветок нашей богини, и все храмы мира, возможно, с ее помощью…
– Почему утрачен? – двумя птицами взлетели пшеничные дуги бровей Иолир, а тонкая рука легла на высокую, для эльфийки, пожалуй, даже пышную грудь. Пестрые птички предупредительно взлетели, рассевшись на ветках ближайших деревьев. – Венец по-прежнему в храме, только взять его и увидеть невозможно. Лучнитэль сама переставила и закрыла ларец, когда примеряла венец в последний раз, и он стал незрим ни смертным, ни духам.
– Модель могла бы пригодиться, – оживился маг и замолчал, предоставляя коллегам женского пола, как самым привлекательным для духа, начать уговаривать Иолир.
– Если вы хоть примерно знаете, где его поставили, покажите высшему цветильцу место, пускай он нащупает ларец и принесет венец, – выпалила Элька, не думая о том, говорит она что-то неудобное или смущающее.
– Показать место?.. Но Лучнитэль сама закрывала… – неуверенно нахмурилась Иолир, приоткрыв в раздумье чудный ротик. Видимо, четких указаний по допуску к святыне богиней отдано не было. – Мы не сможем коснуться реликвии.
– Ваша богиня покинула мир, теперь его будущее в ваших дланях, – мягко напомнила сомневающейся красавице Мирей.
Но всем было совершенно очевидно, что жрица (а возможно, и Ирилия, взирающая на мир ее глазами) такой вопиющей бесхозяйственности и безответственности, почти предательства по отношению к пастве, не одобряла. Как бы счастлива ни была Лучнитэль, но оставить мир на попечение младших духов, не дав им никаких инструкций на экстренный случай и «телефона вызова спасателей», казалось понимающей и совестливой эльфийке преступным разгильдяйством.
– Х-хорошо, – поразмыслив, растерянно согласилась дух, еще не отвыкшая проявлять инициативу, а иначе послание высшего цветильца никогда не оказалось бы на столе у команды посланцев Совета богов. Иолир сделала знак рукой: – Пойдемте, я покажу, где обычно стоял ларец с венцом, Лучнитэль не могла убрать его далеко.
