– Конечно, милая, сегодня же вечером выберем фото!
Она ничего не ответила и ушла обратно. Тут вставил пару слов сосед:
– Не знаю, не знаю насчет вечера!
Я не понял его.
– Что это ты не знаешь?
Я уже начинал злиться, а удавка на моей шее становилась ошейником с шипами настоящего боевого пса.
– Не бери в голову, соседушка!
Я промолчал, потом он задал еще несколько вопросов, рассказал про свою проблему – у него на ветру шатался забор впереди дома, и он спрашивал моего совета, как бы его укрепить.
После этого всех позвали на кухню, сосед стремительно побежал вперед меня, видимо, так сильно гнал его голод, в его глазах бегали нездоровые огоньки, этот возбужденный взгляд мне совсем не понравился.
Потом прибежали дети, я же замыкал шествие. Все мы уселись за длинный стол на кухне, и это было единственное помещение в их доме, где не преобладал синий. Я почувствовал себя спокойнее и добрее.
Во время еды я предпочитал молчать, и только сосед иной раз вставлял свои слова и искал одобрения, скользя по мне своим недобрым взглядом с огоньком. В основном говорили женщины, детишки ели и иногда перебрасывались двумя или тремя словами.
Моя милая была в классическом белом накрахмаленном платье с красными маками, платье было почти бумажным, казалось, что от любого ее движения исходил шелест бумаги. После каждой фразы она мило улыбалась, показывая маленькие ямочки щек. Она была прекрасна, волосы убраны в хвост, получился званый ужин в ретро-стиле.
– Правда, соседушка?
С милой взгляд вернулся к соседу, я, видимо, засмотрелся и перестал слушать.
– Что правда?
– Я так и знал, что ты меня не слушаешь!
– Извини, я сегодня какой-то рассеянный, мыслями где-то далеко, но я же не порчу тебе этим аппетит? И вообще, если знал, что не слушаю, зачем говорить-то? Мог и подождать!
Я многозначительно посмотрел на его тарелку, она была пуста, и вся еда в пределах длины его рук тоже отсутствовала. Видимо, последняя фраза прозвучала немного грубовато, и мне стало немного стыдно, ее говорить не стоило.
В целом он неплохой человек, хороший даже, но сегодня меня все нервировало, мне было тяжело дышать от дурацкой бабочки, а еще было очень тревожно на душе, и эта тревога выливалась во внутреннее раздражение.
Говорили о том о сем и ни о чем конкретно, все было буднично, как всегда, как мы и привыкли. Как только тема меняла свое направление, прошлая сразу стиралась из памяти без следа. Я опять ушел мыслями куда-то очень далеко, погрузился в дальние дали.
Я посмотрел на него, а увидел лишь дуло дробовика, которое смотрело прямо на меня. Что происходит?
Я перевел глаза на милую и не узнал ее. Она лежала головой в тарелке, все платье было красное от крови, волосы разбросаны по столу и тоже все в крови. Ее руки были на столе, пальцы лежали в салате. За ее спиной с пистолетом стояла его жена, я посмотрел на сына. Он лежал примерно так же, костюм был весь в крови. За ним стояли два сына соседа. Я встретился взглядом с дулом, а потом и с глазами соседа, они пылали совсем не добрым огнем.
До меня дошла суть происходящего, первые несколько секунд были для меня дурным сном или непонятной картинкой, суть которой сначала непонятна, и лишь всмотревшись в нее, видишь весь ужас.
Я инстинктивно вскочил с места, стул с шумом упал за мной. Тяжело дышал, удавка еще сильнее душила меня. Лихорадочно вертя головой, я смотрел на волосы милой в крови, на сына.
