Поэт упал на колени перед дверями:
– Господи! Ты любишь меня! Прости же меня, дерзкого, прости меня, блудного, я же, грешный, окаянный, вернулся к Тебе. К Твоим ногам припадаю и обнимаю Тебя – открой двери мне. Открой!
Открылись двери. Поэт встал и крикнул:
– Кидай, братья, шапки на паперть! Ей, Господи! Ей, мы идём к Тебе каяться! И Тебе поклоняемся. (Первым кинул шапку, и перекрестился, и поклонился ещё раз божьему храму.) С Богом, пошли! Я иду Умирать!
Все вошли в храм. Три молодые девушки и Мэри встали в боковом нефе, а мужчины впереди, в центральном нефе, встали полукругом, все сосредоточенно перекрестились. Ладан курился, свечи горели. Монах махнул рукой и начал дирижировать. Все по команде его запели молитву:
– Царю небесный, Утешителю, душе истины, иже везде сый и вся исполняя, все поклоняемый, Сокровище благих и жизни Подателю, приди и вселися в ны, и избави ны от всякой скверны греховной, и спаси, Блаже, души на-а-аши.
И все хором протяжно подхватили:
– Аминь!
Монах, Поэт и Юродивый запели вместе молитву:
– Слава Тебе, Боже наш, слава Тебе!
Хором повторяли художники:
– Слава Тебе, Боже наш, слава Тебе!
– Пресвятая Богородица, спаси нас!
– Пресвятая Богородица, спаси нас!
– Архангел Гавриил, моли Богу о нас!
– Архангел Гавриил, моли Богу о нас!
– Все святые, молите Богу о нас!
– Все святые, молите Богу о нас!
– Слава Отцу, и Сыну, и Свято-ому Духу-у-у!
Юродивый взял в каждую руку связку горящих свечей по 33 штуки и запел своим чистым красивым голосом:
– Склоняясь головой к земле, о Всеславный Бог, ради обновления нашего, Ты построил сей храм и наполнил святынями своими, чтобы совершалось служение всех и поклонение ипостаси Троицы Твоей, и открыл миру по Благодати своей неизреченную тайную силу. К подножию ног Твоих повергаемся мы, Господи Боже, но мы согрешили и совершили зло пред Тобою и перед собою. Умоляем, Господи, не вмени нам грехов, обрати сердца наши к Тебе, и сокровенный Свет да заживёт в нас, умоляем Тебя – ниспошли помощь нам с высочайших твоих небес Царя Утешителя! Царя Утешителя!
Юродивый замолчал и поклонился алтарю.
Все хором повторили:
– Господи, просим!
Поэт, в одной рубашке и штанах, произнёс:
– Начинаем молебен.
Он перекрестил себя и смело вышел вперёд, опустился на колени посередине Храма на старый ковёр под недорасписанным осыпавшимся куполом и очень тихо, но твёрдо произнёс: «Во имя Господа Отца, и Сына, и Духа святого». Руки кверху вознёс, и вздулись вены на его горле. И взмолился громко Поэт, и сильно каялся, и звал, и умолял Господа Бога, как мог, своими словами:
– Христос, истинный Бог наш, молитвами Пречистыя Своею Матери Царицы Небесной, Святых славных и всеславных Апостолов, молитвами Святых угодников божиих свыше и молитвами моих заступников отца Ярослава, отца Александра, отца Дмитрия, отца Ивана и Сергея, молитвами отцов Настоятелей, Архиереев и Преосвященных Митрополитов Иллариона, Климента и Тихона, молитвами Святейшего Патриарха Кирилла, всё о нас, грешных, молитвами моих тысяч и тысяч Ангелов и Архангелов сомн, молитвами наших матерей на небе и на земле их же молитвами – Пресвятая Троица, спаси этот храм! И помилуй нас, грешных и недостойных этого храма! Если хочешь, очисти грехи наши тяжкие. И не отвержи от нас лица Твоего и Духа Святого не отымай от нас, Господи Боже, это мы виноваты во всём.
Все поддержали:
– Господи, помилуй!
