Труды по истории Москвы - страница 53

Набережная палата и набережные сени в XV веке играли немалое значение как место для дворцовых приемов и встреч. Терем был расписан фресками рукою знаменитого Феофана Гречина («терем у князя великого незнаемою подписью и страннолепно подписавый»).[166]

Выдающимся строением был митрополичий двор. Кроме палаты митрополита Ионы, на нем находим другую палату, выстроенную митрополитом Геронтием. Во двор вели каменные ворота («кирпичем кладены ожиганым»), воздвигнутые тем же митрополитом одновременно с палатой в 1478 году.

Кремлевский холм окружала стена, которая опускалась вниз к Москве—реке и шла вдоль берегов реки у подошвы холма. Таким образом, в кольце кремлевских укреплений существовали, собственно, две части – нагорная и низменная. Низменная называлась по—прежнему Подолом и была относительно густо заселена. Своеобразная система укреплений, при которой крепостная стена охватывала не только нагорную, но и низменную часть города, преследовала своей целью дать возможность невозбранно пользоваться речной водой во время осады. В особенности это было важно для городов с постоянным посадским поселением. Такая же система крепостных стен, кроме Москвы, существовала в Нижнем Новгороде.

И. Е. Забелин предполагает, что скат кремлевской горы был первоначально значительно более пологим, чем теперь, что позволяло располагаться по нему деревянным постройкам старой Москвы. Окраина горы называлась Зарубом, потому что «была утверждена частию на сваях, частию на избицах, небольших деревянных срубах, укреплявших скат горы». Поэтому дворы у самого обрыва стояли на насыпной земле из жилого мусора. Забелин думает, что это делалось из—за тесноты кремлевской площади и желания ее расширить. «Заруб и взруб, – пишет он, – означали собой устройство береговой крутизны посредством насыпной земли, огражденной бревенчатою постройкою для увеличения пространства существовавшей нагорной площади».[167] Однако в древней письменности слово «зарубати» обозначало устройство преграды для неприятеля, а «заруб» – тюрьму.[168]

Пространство нагорной части Кремля и Подола было неодинаковым. Подол занимал гораздо меньшую площадь, чем холм, на котором располагались наиболее важные кремлевские постройки.

Кроме великокняжеского дворца, митрополичьего двора, соборов, церквей и монастырей, на холме располагались дворы удельных князей и бояр. В непосредственной близости к великокняжескому дворцу стоял дворец («двор») князя Андрея Ивановича, младшего сына Калиты, перешедший потом во владение к его сыну серпуховскому князю Владимиру Андреевичу Храброму. В духовной Владимира

Андреевича этот двор носит характерное название «двора московского большого»,[169] в отличие от других, меньших дворов, принадлежавших ему же и названных в той же духовной. Видимо, часть дворца Владимира Андреевича была каменной и расписана фресками. Знаменитый Феофан Гречин нарисовал «у князя Владимира Андреевича в камене стене саму Москву».[170] Из большой семьи Владимира остался в живых только Ярослав, передавший большой двор своему сыну Василию, который умер в заточении в Угличе. По отчеству этого последнего владельца место, где находился двор Ярослава, было еще долго известно под именем Ярославичева места. В летописях и документах упоминаются и другие дворы удельных князей, расположенные на холме и занимавшие иногда значительную площадь. Кроме них, нам известны боярские дворы, почему—либо отмеченные в наших источниках.