Ты замечательный, не сомневаюсь, что ты придешь к правильному решению. Мой совет прост. Будь спокоен, попробуй пойти на этот шаг. Да, завести семью – не то же, что завести лошадь, соглашусь. Но чем семья хуже? В любом случае, выбор за тобой. Оповести меня о своем решении, я поддержу тебя при любом повороте событий.
С любовью, Эв.
В январе следующего года Кренингтоны прибыли в Блутаун на церемонию бракосочетания Ленни с дочерью лондонского банкира Джона Бродерика, Оливией. Она была старше Ленни, очень красива и образованна, к тому же без ума в него влюбленная. Но вот только ему ее чувства служили абсолютной обузой, он с куда большей радостью завел бы пресловутую лошадь. За год совместной жизни он ни разу не проявил к Оливии должной заботы или ласки, по большей части она была одна, без супруга. Конечно, стоит учесть тот факт, что Роксана просто души не чаяла в своей прехорошенькой невестке. Когда та забеременела, добрейшая свекровь сама ухаживала за Оливией, особенно на последних сроках, когда у несчастной случились кое-какие осложнения, вероятнее всего, из-за стресса, перенесенного ей во время беременности, ведь Ленни не было подле нее, она чувствовала себя ненужной, несмотря на постоянную опеку слуг и матушки мужа. Оливия постоянно писала своим родным, жалуясь на одиночество и душераздирающую тоску. Но что толку жаловаться? Она понимала, что никогда не покинет дом Стенсфордов, тем более, ее любовь к Ленни была весомым аргументом для такой жизни и железобетонного терпения. Глава семьи появлялся дома под вечер, иногда не в очень трезвом виде. Оливия помогала ему раздеться и укладывала его спать. Когда он поспевал к ужину, всячески расспрашивала его о событиях, приключившихся с ним за день. Время от времени он тоже интересовался ее жизнью, дабы не вызвать подозрений у матушки. Однако же Роксана знала, что в их отношениях явно царит разлад и пыталась какими угодно способами это исправить. Но все было без толку, Ленни, как и прежде, улетал после завтрака, сухо клюнув супругу в щеку, возвращался поздно, а иногда и вовсе не возвращался, а Оливия ждала, верила в то, что он все же образумится. Ох уж эти пустые надежды любящей женщины…
Однажды утром он пришел после трехдневного кутежа – Оливия не сомкнула глаз за эти кошмарные трое суток. Он вошел в комнату, лицо его было несвежим, с легкой щетиной, глаза чуть выражали раскаяние.
– Я не разбудил тебя? – подойдя к зеркалу, поинтересовался блудный муж.
– Нет. Я не спала, – чуть слышно ответила она, отвернувшись к окну.
– Эх… – Он потянулся. – Как ты себя чувствуешь?
– Где ты был? – словно не услышав его вопроса, спросила она, не поворачиваясь к нему.
– Хм. Приехал Роджер, ну ты помнишь, вице-председатель городского совета, ха-ха, как мы позабавились…
– Это не смешно, Ленни! – Оливия резко повернулась к нему. – Не забавно! Мы женаты почти год. Год! А ты до сих пор не можешь избавиться от своих дурных привычек! Почему?
– Потому что это я. И, если я тебе таким не нравлюсь, – он принялся кривляться, – можешь возвращаться в свой Лондон, или Шеффилд, или откуда ты там…
– Как ты смеешь так говорить? Я оставила свою прежнюю жизнь, перебралась в Глостершир! – сквозь слезы прошептала она. – Скажи, скажи правду, все из-за меня? Все твои ночные похождения? В этом моя вина?
– О, Боже, хватит! Хотя… Ты знаешь, вот тебе правда. Эта была вовсе не моя инициатива жениться на тебе. Ты как тяжкое бремя, которое мне нужно нести до конца моих дней, как бельмо в глазу! А может быть, я так пытаюсь заглушить всю свою ненависть к тебе, к твоей семейке! Что, не довольна? Не нравится тебе такая правда?
