Николай стоял на месте в растерянности, словно наложил в штаны. Из произошедшего мы поняли только одно: стрелял он в какое-то крупное животное, и оно показало ему свой невредимый зад.
Не солоно хлебавши Николай побрел к нам.
– В кого стрелял? – наперебой стали расспрашивать мы его.
Но Николай словно лишился дара речи.
– Спокойно! – произнес я, налил в кружку воды и поднес её Николаю. – На, выпей, успокойся и расскажи людям всё по порядку.
Вовка чиркнул спичкой, прикурил сигарету и услужливо протянул Николаю.
И только после проведенных неотложных мер пострадавший заговорил.
– Пошел я по нужде. Сижу себе, никому вроде не мешаю. И тут слышу за спиной какой-то шорох. Достал газетку, растираю, ну, чтобы мягче была, а сам прислушиваюсь, а шорох сзади не утихает. Оглядываюсь осторожно, а в десяти шагах стоит косуля и срывает листики с деревца. Я отполз немного, соскочил, схватил ружьё, прибежал на место, а козел все в той же позе. Самого не видно. Над тростником торчит только его голова с рожками. Ну, думаю, хорошо, что не самка. Взял его на мушку. По голове стрелять не стал, чтобы не испортить трофей. Провел предположительно по месту, где должна быть его шея, от головы к туловищу. Отступил немного в сторону, как бы к передней лопатке, и выстрелил…
Николай вдруг оборвал свой рассказ, налил в кружку водки, молча выпил, занюхал кусочком хлеба и задумался.
– Ты не томи, говори, что дальше было? – завелся Владимир Петрович.
– А дальше – козел убежал.
– А в кого же ты стрелял?
– Этот гад вывернул голову на 180 градусов. И в таком изогнутом состоянии хавал листики. А я-то вымерял туловище по отношению к нормальной голове. Вот оно и оказалось в противоположной стороне. И получилось, что стрелял я не по реальному, а по мнимому коз-лу.
Тут мы не выдержали и весело заржали.
В небе послышался нарастающий гул двигателя, и вскоре над нами завис вертолет, колыхнулся и так же неожиданно исчез.
– Все, что ни делается – все к лучшему, – заключил я. – А ведь в это самое время, убей ты косулю, мы бы ее разделывали…
– И повязали бы нас всех, – продолжил за меня Владимир Петрович.
– Это убийство, – не выдержал законопослушный Юрий Иванович, который больше всего боялся общений с охотинспекцией и вообще любого непредвиденного осложнения обстановки. – И как только у тебя поднялась рука на беззащитное животное! Это же браконьерство.
– А ведь, с другой стороны, сколько мяса из-под носа ускользнуло, – мечтательно произнес Владимир Петрович.
– Однозначно, две задние ляжки, – продолжил я сыпать соль на раны, – которые можно было запечь на углях…
– Обидно другое, – заметил Владимир Петрович. – Такой случай бывает только раз в жизни.
После этого глубокомысленного заключения мы погрузились в раздумья. Вывел из глубокомыслия Юрий Иванович, у которого оно оказалось наиболее коротким. Он взял пустой чайник и направился было за водой, как тут я неожиданно вскрикнул.
– Стой!
– Что?
– Возьми ружьё.
– Зачем?
– Посмотрите на это наивное дитя. Неужели тебя жизнь ничему не учит? Один уже вот так сходил…
– Да я за водой.
– Да хоть за шампанским. Без ружья ни шагу – это закон.
Так родился наш второй охотничий закон, следующего содержания:
Идешь по нужде, за водой или дровами – не забудь захватить ружьё!
VIII
Часа в четыре я и Николай засобирались на охоту.
– Нужно успеть скрадок соорудить, – убеждал Николай.
– Я лично беру два патронташа, чего и тебе желаю, – советовал я.
