– И что?! А кого?! Все ищут литературно-художественное наследие… Никого… Я… – я общаюсь с прессой. Серьезно. Фотографируют для фронтовой газеты на статью «Он не оробел перед двумя немецкими танками». Да нет, серьезно… Так ты выясни сначала, какой труп, может, он сам – того… Ой! Аи!.. Ну и что, что в коридоре?.. Да ты что… Огурчики да помидорчики, Сталин Кирова убил, да в коридорчике!.. Ладно, все. Будет криминал – будет разговор!
Артур бросил трубку и посмотрел на девушку, взгляд его упорно съезжал с лица на круглые коленки:
– Прочитали?
– Прочитала… И как вы собираетесь… раскрывать?
Света перезакинула ногу на ногу, Тульский моргнул и раскололся:
– Да, собственно говоря… Мы, когда на квартиру Верейских приехали, – там обнаружился гостивший у них племянник двенадцати лет. Гриня. Я с этим Гриней потолковал по душам и вот что выяснилось – пока дядя-злодей со взрослыми на кухне о высоком толковал, мальчик в прихожей залез в карман его пальто и вытащил оттуда фотографию «Полароид» с изображенной на ней девушкой, прямо скажем, без одежды. И вот на этой фотографии был написан некий телефон и красивое русское имя Маша. Фото Гриня не без внутренней борьбы (он, вообще, испугался и решил, что шум – по его поводу) отдал нам. Мы к Марии – а она: да, дескать, был такой, приходил, но мы, мол, плохо знакомы! Вот и вся недолга. Сейчас злодея ждут в ее хате, думаю, что к вечеру приведут. Никуда не денется, отдаст, подлец, достояние республики!
– Так просто! – чуть разочарованно протянула Светлана.
Артур хмыкнул:
– Придется рассказать правду. На самом деле все происходило так: я шел по мокрому карнизу, держа в зубах пистолет Макарова, так как знал, что преступник дерзок и вооружен…
– Артур, вы что, меня за дуру принимаете?
– Виноват! Так, убираем Гриню и пишем: «В ходе глобальных оперативно-следственных мероприятий при содействии сотрудников 7-го ГУВД…
– 7-е УВД… – это как? – не поняла Света.
– Это «ноги»[2],– окончательно запутал ее Артур и продолжил:
– …при поддержке сотрудников ГАИ и непосредственном курировании руководства главка…
В этот момент дежурный по местному телефону передал Тульскому, чтобы он связался с Токаревым. Артур быстро набрал номер:
– Тульский, Василий Павлович!
– Здорово, Артур! Взяли этого черта! Приезжий, из Красноярска… и действительно там историк какой-то… с ума сойти! Будь на подхвате – сейчас тушку подвезут!
– Есть! Журналистка вам нужна еще?
– Какая журналистка?
– Как какая… Светлана…
– Ты о чем?
Тульский мгновенно все понял и показал кулак Свете, начавшей медленно приподниматься со стула.
– Да шучу я, Василий Павлович, подумал просто – а может, это событие в прессе осветить?
– Артур, ты меня иногда пугаешь, – сказал после короткой паузы Токарев и повесил трубку.
Тульский сложил губы бантиком и молча посмотрел на Свету, девушка вздохнула, оправила юбку (так, что она задралась еще выше) и закатила минуты на две речь, адекватную явке с повинной.
– Чистосердечное признание смягчает вину, но увеличивает срок! – строго сказал в ответ Артур, а про себя подумал, что она просто молодец. Тем не менее он для блезиру выдал еще несколько строгих фраз о том, чем грозит нарушение режима секретности, и лишь потом сказал по-человечески:
– Позвони мне вечером – расскажу, что смогу.
Вечером Света позвонила – Тульский, кстати, неожиданно для себя даже дергался – а вдруг не позвонит? Услышав в трубке ее голос, Артур тут же обрел свое обычное уверенное нахальство:
