Верный как будто чуял, как Корс относится к нему, как не любит нечистого пса, испытывая отвращение и опасаясь. Корс знал, что собаки чувствуют, когда их боятся, и обычно, почуяв страх, нападают, но он ничего не мог с собой поделать, так его раздражал этот мерзкий хищный нечистый. А то, что Никто любил его какой-то неоправданно нежной любовью и постоянно везде таскал за собой, ещё больше бесило. Корс был собран, он взял себя в руки и привёл свою внешность в порядок. Его волосы были уложены и заколоты в хвост, от одежды пахло дорогим парфюмом, на пальцах с аккуратными ногтями блестели драгоценные перстни. Корс пришёл в себя после всех неудач, по крайней мере, так казалось. И краситель на лице совсем поблёк, отчего Корс уже внутренне не сжимаясь мог смотреть на своё отражение в зеркале. Да, он старался ни о чём не думать и налегал на вино, чтобы пребывать в расслабленном забытьи, но это был почти прежний Корс, – испорченный, поломанный, но не сдавшийся. Он, подчиняясь приказу, вслед за Верным прошел в комнату Никто, и, зайдя, с удивлением отметил, какая она большая и даже можно сказать роскошная, но при этом у Демона не было ни окон, ни балкона, как в комнате у Карины. В его личном Мире всегда царил полумрак, но, похоже, Никто это не угнетало. «Привык жить в пещере ведьмы как в норе», подумал Корс, разглядывая полированные каменные стены и чёрные плиты пола. Потолок подпирали резные колонны, упираясь в свод ажурными арками. Корс увидел, что на ступенях у высокого ложа на коленях стоит Арел, раздетый, в рабских атрибутах, он не поднял низко опущенной головы, и всё равно Корс заметил, что с его лицом что-то не так.
– Привет, Витор, – сказал Никто и его голос был спокойным и весёлым.
– Рад тебя видеть, мой Демон, – ответил Корс, становясь на колени.
– Эй, поднимайся, давай без церемоний, – улыбнулся Никто, – я люблю тебя как благородного господина, который сделал меня сначала рабом, а потом своим любовником и своей вещью.
Корс только горько усмехнулся, он больше не верил Никто. И ещё, когда он встал на колени, на эти чёрные плиты пола, то оказался почти вровень с Арелом и невольно заметил, что его нижняя губа странно выдвинута вперёд.
– Располагайся, Витор, чувствуй себя как дома, присаживайся за стол, налей себе вина, хочешь – кури, – сказал Никто, слезая с кровати и подходя к нему. Корсу было непривычно видеть его таким, не покалеченным, не хромым, а из-за худобы даже каким-то грациозным, как ласка. И всё равно, несмотря на то, что Никто был в добром расположении духа, Корса невольно затрясло, когда он приблизился.
– Витор, в чём дело? Почему ты так боишься меня? – спросил Никто даже как-то немного удивлённо.
– Что с Арелом? – Корс попытался уйти от ответа.
– А? – Никто обернулся к князю, – Арел, подними лицо! – приказал он, и Арел сразу исполнил приказ.
Корс увидел, что в его нижнюю губу было продето что-то большое и толстое – пробка от бутылки!
– Что это?!
Никто засмеялся:
– Я сделал небольшой разрез и запихал в него пробку. Ему очень хорошо, правда?
– Но зачем? – Корс был шокирован, и Арел с оттопыренной нижней губой выглядел отнюдь не хорошо.
– Нечистые делают так, вставляют в губу пробку закоренелым пьяницам в наказание. Это забавно, и сразу понятно, кто перед тобой.
– Но ты ведь сам позволяешь ему пить, даёшь вино!
– Ну, а что мне остаётся, если он не может без этого? Я сделал с ним это просто так, ни для чего.
