– Просто превосходно, Модест Павлович! – Без иронии, но и без какой-либо лести, сказал господин советник. – Как тонко вы поняли всю сложность интриги, окружающей эти три смерти.
– Да, Модест Павлович, я не перестаю гордиться вами, постоянно нахожусь под впечатлением пытливых сторон вашего мышления и той гибкости, которая так свойственна построению вами отличнейшей теории, одновременно, как уж упоминал – гибкой и, в то же время, несгибаемой. Однако прошу простить мне мою вольность, и всё сказанное мною сейчас не принимать за критиканство, однако в ваших рассуждениях я увидел существенный просчёт, сводящий на нет всю вашу стройную теорию. Господин Кошкин, с вашего позволения, Был убит позднее господина Бабаева, что никоим образом не могло отразиться на сговорчивости или, простите, на несговорчивости выделенного вами господина изобретателя.
– Я же чувствовал, что пропущена какая-то деталь, я же чувствовал! Благодарю вас, Кирилла Антонович, за внимание к моей речи. Готов признать, что высказанное мною предположение лишено любых оснований быть жизнеспособным. Прошу вас впредь считать мою теорию всего лишь пристрелкой.
– Отнюдь, дорогой Модест Павлович, отнюдь! Именно ваша, как вы удачно выразились, пристрелка, позволила мне увидеть ту настоящую цель, так искусно сокрытую от нашего внимания! Именно благодаря вашей теории я понял то, что связывает эти три, перечисленные смертоубийства. Вряд ли бы я смог….
– Прекрасная речь, Кирилла Антонович! Я думаю, что вы, как никто другой, по достоинству оценили превосходную теорию штаб-ротмистра. Я был бы вам признателен, если бы вы согласились озвучить мысль, на которую натолкнула вас идея Модеста Павловича.
– Да-да-да, именно это я и собирался сказать. Однако, не оценив изысканную теорию, и не поблагодарив….
– Кирилла Антонович, вы именно сегодня собираетесь сказать?
– Простите! Теперь, без проволочек, сразу и в седло!
– Господи, Модест Павлович, – мысленно взмолился польщённый словами друга штаб-ротмистр, – не играйте военными терминами там, где… не играйте, и всё! Просто говорите по делу. Господи, прояви милосердие своё, и помоги ему начать!
Мольба, вознесённая к чертогам Создателя, дошла скоро и была услышана. Однако возымела своё действие лишь после шести длинных предложений.
– Итак – первое. Существовал ли шпионаж, о котором высказывался, в качестве предположения, мой дорогой друг? Второе – имели ли место подкуп, лесть, шантаж и вымогательство? И, наконец, третье – связано ли убийство каждого из вышеупомянутых господ с их изобретательским талантом? Я склонен думать, что ответы таковы – «да», «возможно», и ещё раз «да»! Ответ «возможно» появился благодаря лишь довольно призрачной связи между целью шпионского промысла и смыслом последнего совершённого акта – лишения жизни. Посудите сами, какая сложнейшая интрига была соткана вокруг изобретений!? И человек, или же несколько человек, участвовавших в ней, не могут не отдавать себе отчёта в том, что любая сложность изобилует непредсказуемыми недочётами, ошибками и теми досадными случайностями, сводящими к печальному фиаско ранее блестящий план. Взять, к примеру, всем хорошо известную, но печальную судьбу….
– Кирилла Антонович, экскурс в историю можно опустить.
– Простите. Итак – моя версия. Три изобретателя и три изобретения. Могли они заинтересовать наших возможных противников в возможной войне? Однозначно – да! Похищение секретов новых изобретений даёт ли перевес в вооружении нашему возможному противнику? Да. Однако при условии, что на создание механизмов, по этим чертежам, понадобится время, денежные средства, секретность и заранее готовая аргументация, оправдывающая создание новой продукции на основе изобретений, совершённых убиенными изобретателями другой страны. Это длинный и сложный путь, в результате раскрывающий те замыслы, которые изначально составляли шпионскую задачу. Кроме того, это хищение и последующее производство военного снаряжения, или как оно там называется у военных, приведёт и к финансовому противостоянию государств. Вряд ли кто отважится на подобные жертвы. А посему – всё происходило иначе.
