– А вдруг, – продолжал развивать интересующую его тему Дениска, – вдруг, такая машина уже есть, но про неё не говорят, чтобы шпионы секрет не узнали? Представь себе. Всякие инопланетяне – это вовсе не инопланетяне, а ученые из будущего, которые иногда прилетают к нам и изучают прошлое?
– Это ты про «летающие тарелочки» говоришь?
– Ну да! Может быть, все эти «тарелки» вовсе не из космоса, а вроде обыкновенных такси, в которых можно полететь в прошлое или будущее?
Никита подумал немного, с сомнением качая головой. Потом пожал плечами и заявил серьезно:
– Кто его знает. Там, через много лет, наверное, много чего наизобретают. Может и такое «такси времени» когда-нибудь придумают.
– Наверное, – согласно кивнул Денис, и поинтересовался: – Чего ты всё время эти резинки дергаешь?
Никита постоянно продолжал подсовывать пальцы под резинки на бедрах.
– Да давят сильно, понимаешь, – он отогнул резинку и показал три красные полосы на ноге, – Я же говорил, что эти… этот песочник мне уже мал, но тетка не поверила. А их тут по три штуки на каждой ноге. Жмёт сильно…
Такие же полосы от врезавшихся резинок были и на другой ноге.
– Больно? – сочувственно поинтересовался Денис.
– Не очень, но неприятно…
– Тогда сними, а перед домом наденешь снова.
– Да? А ходить голым? У меня же там ничего больше нет, – весело признался Никита и засмеялся. – Мы же не на местном пляже.
– Извини, я не знала, – Денис тоже немного посмеялся, оправдываясь.
– Чего уж там, потерплю.
Развивать дальше тему машины времени Денис не стал. Они ещё немного поболтали о разном, после чего он заявил, что ему (Даше, естественно) пора домой. Никита вызвался проводить. С условием, что он проводит «её» недалеко, Денис согласился.
Они вышли на край леса и стали прощаться.
– Ну ладно, иди домой. Тётя тебя, наверное, уже заждалась.
– Да уж, наверное. Я ей обещал позировать сегодня.
– А что это такое, «позировать»?
– Ты не знаешь?
– Нет.
– Это значит, что когда художник пишет картину, то человек, которого он рисует, стоит или сидит перед ним. И не шевелится. Ну, по крайней мере, старается меньше двигаться, чтобы у художника была возможность как можно точнее изобразить его на холсте. Вот мне и придется сегодня стоять на одном месте целый час. Или даже два.
– Так, значит, когда твоя тётя тебя рисовала, ну, те картины, что у вас дома висят, ты каждый раз ей это… позировал?
– Да. Так что я уже привык. Надеваешь на себя что надо и стоишь как манекен. Или сидишь.
– Трудно, наверное?
– Что же поделаешь, тётушек не выбирают.
– А сейчас сидеть или стоять будешь?
– Стоять придется, – улыбнулся Никита. – Ничего, не впервой.
– Это не та картина, что за пианино стояла не законченная? – брякнул Денис и тут же прикусил язык.
– Ты её видела?
– Случайно…
Никита опять рассмеялся, задорно блеснув глазами.
– Значит, ты теперь представляешь, КАК мне придется стоять.
– Что так и будешь… совсем голым?
Вместо ответа Никита просто кинул.
– Страсти какие! – Денис, как настоящая девочка, приложил ладони к щекам и покачал головой.
Никита рассмеялся громче, развеселившись от такой реакции на свои слова.
– Да это уже не в первый раз так. У тетки две картины, где я совсем без ничего, в мастерской стоят, а одну даже купил кто-то. Привык уже, – и, понизив голос, тихо добавил: – В прошлом году, зимой, в городе, мы с одной девочкой вместе позировали. Тоже… совсем голышом… Вот так-то!
