В этот момент звонит телефон. Жора смотрит на мобильник и, не веря собственным глазам, утирает слезы, тут же отвечает на вызов. Камера остается включенной. Что говорят на другом конце – не известно, но голос Жоры звучит твердо:
– Привет! Только что о тебе думал… Что, прости?
Проходит минута, Ника, а это именно она, что-то говорит и говорит в трубку, и суровое лицо Жоры постепенно меняется: становится крайне взволнованным, потом удивленным, затем каким-то по-детски счастливым. Он слушает, плотно сжав себе рот рукой, чтобы ничего не сказать или ничем не выдать волнения. А затем, так ничего и не ответив, кладет трубку и, спохватившись, выключает лэптоп.
Конец записи.
В это время где-то на другом конце города в однокомнатной квартирке Ника умостилась на уютной кровати, полусидя разглядывая скрин айфона. Когда телефон погас, она с загадочным видом отложила его в сторону, с трудом поднялась, придерживая живот, и подошла к большому зеркалу. Стала рассматривать себя со всех сторон. Впервые за долгое время ее беременность не казалась чем-то пугающе-чуждым, обрекающим на безнадежность. Ника разгладила ночнушку на бедрах, оценила в ладонях тяжесть значительно прибавивших в весе грудей и усмехнулась, вспомнив, как когда-то смотрела в это же самое зеркало и чуть не срывалась в истерику от того, что из-за слишком маленькой груди ее никогда не полюбят мальчики. А еще вспомнила, как уже совсем в детском возрасте думала, что из зеркал приходят люди из параллельных вселенных. От этого на душе потеплело и захотелось пепси.
По дороге на кухню в прихожей она захватила с тумбочки почту. Решила перебрать письма за поглощением второго ужина, то есть, пожирая не нарезанную докторскую колбасу и запивая ее колой из пластиковой бутылки.
– Так, посмотрим, – пробубнила Ника сквозь набитый рот и стала откладывать корреспонденцию одну за одной.
Дешевая бесплатная газетёнка с рассылкой всякой ненужности, флаер, приглашающий в модный суши-ресторан, счет за свет и воду, два больших одинаковых конверта без обратного адреса. А вот это любопытно.
Ника запихнула в холодильник остатки докторской и колы, и вскрыла первый из конвертов. На ладонь выпала маленькая плоская флешка – мини-диск на 64 «гига», такие еще вставляют в фотоаппараты или ручные камеры для любительских съемок. Затем развернула конверт пошире. Ничего. Странно. Хотя, мало ли, может, вообще, адресом ошиблись? Прочла надпись на флешке, сделанную мелкими буквами от руки: «Эдуард Шуст», и села на стул, потому что непослушные ноги внезапно подкосились. В груди ухнуло так, что Вероника чуть не потеряла сознание. Тут же появилось ощущение невесомости, и сердце сорвалось в галоп. Малыш в животике ощутимо ударил пяткой. Ника, не соображая, что делает, шлепнула его в ответ, чтобы не мешал думать. В висках вместе с бешеным пульсом вертелось: «Он жив, он жив, он жив…» Ника еще раз посмотрела на надпись, не померещилось ли? Нет, все по-прежнему на месте – «Эдуард Шуст» мелким почерком.
И тогда она кое-как поднялась, и по стеночке, по стеночке пробралась в комнату, дрожащими руками включила компьютер, вставила мини-диск в специальную узенькую щель. Мигнуло, тихонько зажужжало. Нику бросило в пот прежде, чем появилось изображение. Неприятные холодные капли побежали по спине и от подмышек по бокам. На лбу выступила испарина. Наконец в компьютере открылась новая папка, а в ней столбик из нескольких видеофайлов. Ника сразу же кликнула на первый сверху, так и вперившись в монитор.
