Туманная радуга. Том 1 - страница 45

Оказалось, что новенький носит странную фамилию «Егай». Зинаиду, большую ценительницы культуры Южной Кореи, эта информация чрезвычайно заинтересовала.

– Кореец что ли? Только правильно бы было «Хегай», а не «Егай». Может он напутал чего?

– Елена Андреевна говорила, что его бабушка и дедушка по отцу – чистокровные корейцы. В общем, отец – кореец, мать – русская. По поводу фамилии ничего сказать не могу, наш новенький оказался не особо разговорчивым. Но, по крайней мере, в журнале он записан, как «Егай».

По мнению Вероники, подруга ничуть не выглядела влюбленной. Это была самая обыкновенная Ирка, к которой все привыкли. По ее словам, Витюша предпочел сесть один, выбрав для себя последнюю парту в среднем ряду. Ни классная руководительница, ни учительница алгебры и геометрии против этого не возразили. Разложив все необходимое для урока, он достал планшет и увлеченно уставился в экран. Девчонки десятого «А» в это время откровенно его разглядывали, а парни громко обсуждали его персону. Это было довольно невежливо, поскольку они говорили о нем в третьем лице, будто бы он не находился с ними в одном помещении. Но Витю совершенно не волновало происходящее вокруг. Он был абсолютно невозмутим.

Единственным из всего класса, кто осмелился обратиться к новенькому напрямую, был Юра Брагин, отличавшийся от остальных ребят своим крутым нравом и повышенной вспыльчивостью.

– Слышь, Егай, – вопросительно вскинув подбородок, начал Брагин, – расскажи-ка нам, сколько твои предки набашляли Глушко, чтобы она приняла тебя в наш класс? – Витя молчал, продолжая смотреть в экран планшета, но Юра не унимался: – Или хочешь сказать, что ты, типа, до хрена умный?

Тридцать две пары глаз уставились на новенького в безмолвном ожидании. Тот лениво поднял глаза и, растягивая каждое слово, как будто вот-вот уснет, проговорил:

– А есть еще предположения? Если нет, то «до хрена умный», в принципе, подходит.

В тоне его голоса не было ни смущения, ни страха, как, впрочем, и чего-то другого. Он говорил абсолютно безэмоционально. При себе у него был кожаный дипломат, который выглядел так, будто бы его владелец работал маклером на Уолл-стрит. Достав из дипломата наушники, новенький подключил их к планшету, и из динамиков начала доноситься какая-то классическая мелодия. Она заиграла чересчур громко, заставив Витю поморщиться. Он убавил громкость, затем откинулся на стуле и блаженно уставился в потолок.

Но Юра не собирался заканчивать беседу.

– А я смотрю, ты прям интеллигент! – сказал он. – Врубаешь Моцарта на весь класс, чтобы все поняли, как у тебя утонченный музыкальный вкус? А, может, ты просто педик? Только педики слушают классику, это все знают.

Женская половина класса заволновалась в предвкушении возможного конфликта. Парни старались делать вид, что им все равно, но и они замерли в ожидании. Всем ребятам немного наскучила бесконечная гонка за оценками. В классе практически не возникало споров, не было ругани и уж тем более потасовок. На это ни у кого просто не оставалось сил. Всем втайне хотелось, чтобы кто-нибудь привнес немного драйва в это скучное, унылое болото под названием «десятый «А»». Так что каждый очень рассчитывал на темпераментного Брагина, который прямо закипал на глазах от невозмутимости новенького.

Тем временем, Витя оторвал взгляд от потолка и принялся неторопливо вытаскивать из ушей наушники, будто бы не замечая напряжения, повисшего в воздухе. Затем, окинув своего оппонента скучающим взглядом, он заговорил: