* * *
Он рассказал ей про её жизнь в последние полгода. Он знал её по Стамбулу, где они познакомились ещё в апреле — в квартале со смешным названием Лялели девушка работала в магазине кожаных изделий. Стамбульский район Лялели — это сплошная череда магазинов, где отовариваются российские челноки, поэтому там половина вывесок — на русском языке, поэтому там повсюду — русская речь, поэтому турки-торговцы нанимают в свои магазины русскоговорящий персонал. Она там работала, продавая кожаные куртки и плащи, но не очень ей работа эта нравилась, и через пару месяцев она нашла себе другую — не в Стамбуле, а на побережье, где отели и много туристов, и она уехала из Стамбула со своими знакомыми, которые ей новую работу как раз и предложили. Какое-то время о ней ничего не было слышно, но месяц назад она объявилась в Стамбуле, и первым делом сообщила, что работать ни на кого больше не собирается, а будет сама по себе, и хотя выглядела она тогда растревоженной, деньгами сорила налево и направо, и было понятно, что в её жизни произошли большие перемены. Она уехала из Стамбула, сказав напоследок, что не знает, когда ещё туда вернётся, а неделю назад вдруг позвонила, предложила встретиться в Памуккале, и дала при этом понять, что им теперь надобно держаться вместе. Не вдавалась в подробности, пообещав обо всём рассказать при встрече.
Она слушала с интересом, но почти каждое слово в его речи вызывало у неё чувство протеста, потому что это было не про неё. Не из её жизни.
— Это не про меня, — сказала она, наконец.
— Почему?
— Потому что я ничего этого не помню. У меня есть свои воспоминания. Меня окружали другие люди, совсем не те, о которых ты мне говоришь.
Тогда он достал свой мобильник и протянул ей:
— На, позвони.
— Кому?
— Тем людям, о которых ты говоришь. Людям из своих воспоминаний.
Она набрала телефонный номер "Агентства всемирных путешествий". Длинные гудки. Она повторила попытку. Тот же результат.
— Что? — спросил он.
— Ничего. Никто не отвечает.
— Вот видишь, — сказал он с таким видом, будто ничего другого и не ждал.
— Это ничего не значит! — произнесла она сердито. — Это фирма! Я там работала! Меня уволили! Потому что не было денег! Они, может быть, совсем обанкротились! Закрылись! И потому никто не отвечает!
— Позвони ещё кому-нибудь. Своим знакомым. Или родственникам.
Она набрала номер. Ей ответили.
— Алло-алло! — заспешила она. — Мне Прокопова, пожалуйста!
Ей что-то ответили на непонятном языке.
— Прокопов, плиз! — перешла она на английский, запаниковав. — Мистер Прокопов!
— Здесь нет мистера Прокопова, — ответили ей на английском. — Очень жаль. Извините.
Отключились.
— Это ничего не значит! — бормотала она.
Она не хотела верить. Не хотела быть Таней Тимофеевой. Всё в ней протестовало.
— Позвони ещё кому-нибудь, — предложил ей её незнакомый знакомец. — Своей маме, например.
— У меня нет мамы. Мои родители погибли.
Он посмотрел на неё недоверчиво. От неё это не укрылось.
— Погибли! — повторила она хмуро.
— Твоя мама живёт в Ленинградской области. Там городок с таким смешным названием. Ты говорила мне, да я забыл.
— Я не могла говорить тебе такого! — сказала она в отчаянии. — Я Полина Звонарёва и у меня совсем другая жизнь! Я не та, за кого ты меня принимаешь!
— Я не думаю, что ты сегодня впервые позвонила тем людям, которых якобы знала прежде. Ты наверняка уже пыталась им звонить. Правда?
