– На листовке есть какой-то снимок… Так что? Может, это она и звонила ночью о трупе?
К этому времени они уже дошли до обшарпанного одноэтажного здания, где находился морг, поднялись по обледенелому бетонному пандусу5 и нырнули в его заляпанную сорванными и уже наполовину отклеившимися бумажными объявлениями незапертую дверь.
В «секционной»6 Ильич в забрызганном кровью клеёнчатом фартуке уже сшивал крупными стежками тело после вскрытия.
– Что же вам так не терпится! – проворчал он, завязывая последний крупный узелок на грудном шве.
Капитан сказал:
– Слушай, Ильич! Дай-ка майору посмотреть на тело. У него есть фотка. Можно сравнить.
Ильич вздохнул и произнёс:
– Ну что с вами делать? Сравнивайте.
Никита приблизился к секционному столу7, посмотрел на лицо трупа и сравнил его с фото на смартфоне. Потом решил сделать крупно снимок лица потерпевшего. Он выглядел так, словно умер только что.
Вешняков подошёл поближе и поинтересовался:
– Ну что? Он?
– Походу, да, – отозвался Никита.
– Ну, значит, твой розыск пропавшего закончен, – вздохнул Вешняков.
Никита пожал плечами:
– Розыск – да. Но надо вызывать заказчицу на опознание.
Они вышли из секционной. Им надо было ещё выяснить, от чего именно умер юрист Кошарев.
Из секционной донёсся звук перекладывания тела с секционного стола на каталку, удаляющийся скрип её колёс. Потом звук закрывающейся дверцы холодильника и приглушённые звуки льющейся воды. Скоро всё стихло. Открылась дверь, и появился Ильич.
Он привёл их в свой кабинет, сел за стол и спросил:
– Чаю хотите?
Вешняков передёрнул плечами:
– Нет, спасибо. Лучше расскажи, что обнаружил? В чём причина смерти гражданина Кошарева?
Тот вздохнул и бесстрастным голосом произнёс:
– Его убили. Под волосяным покровом на затылке имеются две почти незаметные точки – следы электрического разряда. Сначала кто-то применил против него шокер. А когда он потерял сознание, его, похоже, просто задушили пластиковым пакетом. При этом: труп лежал кверху лицом, поэтому произошёл отток крови в затылочную часть головы и синюшность практически на лице не просматривалась. Время смерти: примерно от восьми до десяти часов утра двое суток назад.
– Убийство, – негромко, но зло рыкнул Вешняков, – значит, нам опять предстоит работать.
Вешняков позвонил и сообщил жене Кошарева, что тело её мужа, судя по всему, найдено, поэтому ей надо прибыть для его опознания.
Спустя минут тридцать, блеснув тонированными стёклами, подъехала солидная новенькая «Киа» с шашечками такси на крыше.
Никита вместе с капитаном, сидя в «Тигуане», ожидали её появления.
Увидев выбирающуюся из машины фигуру Таисии Сергеевны в лохматых овчинных шубе и шапке, Никита произнёс:
– Ну, вот и она.
И они вышли из машины, чтобы её встретить.
– Ещё раз здравствуйте, Таисия Сергеевна, – сказал Никита, – оказывается, полиция тоже искала Вашего супруга и, похоже, уже нашла.
– Проходите за мной, – проговорил Вешняков вежливо, и, повернувшись, осторожно зашагал по пандусу к входной двери.
Никита остался на улице. За несколько лет работы опером он так и не смог привыкнуть к запаху формалина.
«И потом, моя работа, видимо, уже закончилась», – подумал Никита.
Теперь полиция должна будет расследовать убийство юриста Кошарева. А отсутствие следов вокруг трупа может означать, например, что его на опушку положили больше сорока восьми часов назад. Примерно тогда и начался снегопад, который запорошил все следы и сам труп. Ему было очевидно, что женщина, которая звонила в полицию накануне ночью, либо незаметно подсмотрела, как его туда выкладывали, либо сама в этом принимала участие. Возможно, она сама и убила Кошарева, хотя могла быть и свидетелем, и соучастницей убийства. В этом случае особенно важно понять, могла ли эта пухленькая Таисия каким-либо образом быть связана с теми событиями? Есть ли у неё алиби на то время?
