Горан поднялся, ястребом глядя в пропасть глаз Вацлава.
– Ты исключен из ордена воичей. Из бастиона. Лишен всех наград и рекомендаций, – слова воеводы пригвоздили торжествующими звуками к полу. Горан забыл обо всех аргументах, требованиях, просьбах. – Твой дар убеждения, несомненно, ценен, но лишен всякой чести. Знаки отличия… – Вацлав раскрыл обожженную ладонь в мрачном ожидании.
Горан немеющими руками отколол перо-стрелу бастиона и шип ордена.
– Я могу попрощаться с друзьями?
– Если они пожелают.
Вацлав кивнул в сторону двери и удалился к окну. Горан еще раз с неразумной надеждой взглянул на Зорнана – недостижимую частицу дивного мира Алефы; развернулся и скорым шагом покинул комнату.
Стражи провели его в круглый внутренний двор Меловой башни. Горан остановился, растерянно осматривая железные врата, кедровые насаждения. Рох переживал, что змеяды проникнут в Гранитный замок. «Они бессильны против оберегов золотушного леса, – успокоил его Горан. – Ограду колючих деревьев не дано разомкнуть никому».
Золотые монеты берёзовой листвы позвякивали на ветру. Дождь моросил, гоня с улиц прохожих. Каменное здание башни Воспитанников разбитыми зеркалами окружали лужи. Богатое убранство града меркло в порывах стихии. Тучи клубились над смотровыми площадками крепостной стены, разрываясь металлическими зубцами флагштоков. В воздухе пахло гнилыми листьями и подвальной сыростью.
У дверей башни Горана встречал старик-сторож. Он окинул мальчишку недовольным взглядом, но пропустил внутрь. В коридорах господствовала нерушимая тишина занятий. В нижних залах читались лекции. Горан преодолел многочисленные ступени лестницы, оглядываясь на площадках. Он надеялся встретить Ализ и ребят. Поговорить. Объясниться.
Ярус спален воспитанников застыл безмолвием. Горан понуро преодолел коридор. В полумраке его комнаты на кровати сидели родители. Отец поднялся, поправляя замшевые полы сюртука. Вихрастые русые волосы испещряла седина. В глазу белел монокль. Мать не двинулась с места. Синий костюм в фактурную ёлочку, медно-красные башмаки, безукоризненная прическа. Взгляд печальных глаз пронзил сочувствием.
– Вам уже сообщили? – спросил вместо приветствия Горан.
Он редко виделся с родителями. Последний раз – весной, во время каникул.
– Они исключили тебя, – произнес отец позорным приговором.
Никакого удивления, шока. Горан окончательно разочаровал его.
– Простите.
– О, сынок! – Мать поднялась к сыну.
– Надин, сейчас не время для сентиментальности. Это урок всем нам.
– Я соскучилась. – Её ласковые руки утешали объятием. Горан закрыл глаза, сдерживая непозволительные слезы. – Мудрецы предвзяты. Все мы оступаемся.
– Неучтиво заставлять ждать.
– Леслав, еще минуту.
– Я в порядке, мама.
Горан постарался улыбнуться, но лицо словно онемело.
Отец поднял со стула чемодан и вручил сыну:
– Твои мечты об Алефе погубили будущее. Ты мог окончить финансовую академию, поступить на службу в казначейство Вистрии.
Горан сжал потертую ручку чемодана. Он не смел посмотреть в глаза отцу, испытывая вину за разгромное поражение. Мать коснулась его холодной щеки теплой ладонью, отстраняя угрюмую реальность комнаты:
– Ты справишься. У отца есть связи. Его мудрейшество Харман обещал заступничество. Они не станут преследовать.
Мать говорила о гончих Казмера – чёрных плащах воевод. Любые угрозы династии подвергались их беспощадной охоте. Гончие Казмера неминуемо настигали крадушей и доставляли в Гранитный замок. Их немилость – верный путь на плаху.
