– Кто же там был?.. Кто же?.. Честное слово, не припомнить… Соседка. Какие-то люди. Много людей… Вам ведь надо подробно? Да? – она посмотрела Курбатову в глаза и снова задумалась. – Мне тогда было только шестнадцать лет… Я никого не разглядывала. Мы ждали, с нетерпением ждали, чтобы скорей уйти. Боялись, что немцы найдут нас… Потом пришел моряк, я была около него… Нет, трудно… Сколько лет!.. Я, может, потом вспомню и скажу вам…
Курбатов понял состояние Кати, понял, что она действительно не помнит никого, кто был тогда с нею. Он протянул ей протокол – подписать, отметил пропуск и, встав, протянул на прощанье руку.
Лавров очень давно не был в этом городе. Последние годы он служил в одной из сухопутных частей: на флот из морской пехоты он так и не вернулся. После небольших городов все здесь ему казалось исполинским – и здания, и улицы, и деревья. Он шел по краю тротуара, чтобы никому не мешать своим чемоданом, разглядывал прохожих, объявления, автомашины.
Через полчаса он вошел в дом на Петровском проспекте и, получив у дежурного пропуск, уже догадавшись, куда его вызвали, но не зная – зачем, поднялся на второй этаж, где была комната 39.
На его стук ответили: «Войдите!» – и он толкнул дверь. В кабинете сидел мужчина в штатском. Лавров сначала хотел отдать честь, но передумал и только глухо щелкнул каблуками:
– Старший лейтенант Лавров.
Мужчина в штатском поднялся ему навстречу и, по-штатски же двумя руками пожав протянутую руку Лаврова, сказал:
– Курбатов. Очень хорошо, что вы прямо с поезда пришли сюда. Я вас ждал.
Он провел Лаврова к креслу, где только что сидел сам. Старший лейтенант вопросительно посмотрел на Курбатова.
– А-а! – засмеялся тот. – Сейчас все поймете. – Майор сел за стол. – Вы приехали сюда в связи с делом двенадцатилетней давности. Помните, в октябре сорок первого года вы, старшина Лавров, перешли фронт в Солнечных Горках. Помните? Ну вот и хорошо… Вы сообщили комиссару госпиталя, что вместе с группой советских граждан фронт перешли и пять немецких агентов.
Лавров потер мгновенно вспотевший лоб.
– Разве с этим делом не покончено? – он от волнения не заметил, что выкрикнул эти слова.
– К сожалению, нет. Тот человек, комиссар госпиталя, которому вы передали документы, погиб во время бомбежки, на пути сюда. Бумаги нашли только сейчас, буквально три… нет, уже четыре дня назад.
– А я думал, пойманы… Давно, в первый же… ну во второй месяц… Полная уверенность. И не спрашивал, не интересовался… Потом был эвакуирован, лечился, попал на север.
– Да, это все так. Мы и не виним вас. – Курбатов говорил спокойно, и Лавров тоже начал успокаиваться. – А вот теперь вы нам опять поможете. Ладно?
– Как же, надо обязательно найти! Вот жаль только… Ведь тогда я лучше помнил все. И людей, и вообще…
– Ну, ничего, ничего. Не все сразу. Позже я познакомлю вас с одним человеком, – может быть, вспомните вместе.
Он взглянул на часы, подошел к телефону и спросил в трубку:
– Брянцев еще здесь? Пусть зайдет минут через пять.
Потом майор вернулся к Лаврову:
– Ну, уже поздно. Спать пора. До свиданья. Вам приготовлен номер в гостинице. Это недалеко, рядом. Завтра утром приходите, поговорим. И пока очень много не думайте, спите крепко.
Лавров пошел к дверям. Курбатов проводил его. В коридоре Лаврову уступил дорогу высокий лейтенант с румяным юношеским лицом и черными, слегка вьющимися волосами; открыв дверь, из которой Лавров только что вышел, лейтенант спросил:
