Нырнув в проем, служивший входом во внутреннюю часть школы, Эдит пробежала по коридору и приблизилась к двери учительской. Из щели под ней на каменный пол струился желтый свет.
Эдит постучала и прислушалась. До нее донеслись шорох бумаг, скрип стула, а затем знакомый мужской голос тихо произнес:
– Дита? Заходи.
Тогда она повернула ручку и открыла дверь.
Для неподготовленных школа-интернат могла казаться суровым местом, но Эдит привыкла к ее нехитрому строгому распорядку и даже научилась им наслаждаться. Когда дежурная по общежитию в первый раз пробегала мимо их двери со звонком в руке, Эдит в полусне сползала с постели и шла в душ. Ко второму звонку она натягивала школьную юбку, аккуратно расчесывала влажную челку и пробегала взглядом домашнее задание. К тому времени, как дежурная делала по общежитию третий круг, Эдит уже расталкивала Робин. Та успевала только натянуть форму прямо на пижамные штаны, сунуть в карман пиджака пачку сигарет и хмуро поглядеть на свое отражение перед выходом.
– Ну и красавица, – обычно мрачно резюмировала она.
Вместе они – посвежевшая Эдит и еще не успевшая до конца проснуться Робин – отправлялись на утреннюю пробежку. Их футбольная команда и мужская команда по регби обычно бежали впереди. Открывал процессию, разумеется, Хиро, которому для поддержания жизнедеятельности необходимо было перед кем-нибудь красоваться. Затем все, потирая озябшие руки и выпуская пар изо рта, выстраивались в шеренгу на футбольном поле для переклички и гуськом следовали в часовню на утреннюю службу. К этому времени школьники просыпались достаточно, чтобы за завтраком не шлепнуться лицом в миску со вторничными хлопьями «Витабикс». Уроки, обед, футбольная тренировка, снова уроки, ужин, час домашних заданий, вечерний чай, отбой. Эдит нравилось, что все в школе работает как часы.
После отбоя Робин обычно поднимала оконную раму и выскальзывала на крышу, чтобы стрельнуть сигареты у соседок по общежитию или выпросить у дежурной бутылку персикового шнапса. Эдит оставалась в комнате – заканчивала домашнее задание, читала или ложилась спать пораньше. Она не закрывала окно, чтобы Робин могла залезть обратно, и через щель до нее доносились негромкие голоса, взрывы смеха, щелканье зажигалок и скрип металлического настила. Иногда она слышала и голоса парней, перебравшихся на крышу женского общежития. Тогда Эдит раздраженно поджимала губы, накрывала голову подушкой Робин и уговаривала себя поскорее провалиться в сон.
В начале семестра, когда количество домашних заданий и грядущих контрольных еще не превышает критический уровень, сборища на крыше случались почти каждый день. Эдит не понимала, как возможно несколько часов просидеть на ветру, прихлебывая ледяное пиво, а утром прийти на уроки без всяких признаков менингита и даже умудриться время от времени выдавать что-то осмысленное.
Этим утром Робин выглядела слегка помятой, но, скорее, потому, что Эдит забрала ее подушку и ей пришлось подложить под голову рюкзак. На виске даже отпечаталась пряжка от ремня. Время от времени Робин едва не роняла голову, но успевала проснуться за миг до соприкосновения с партой. На ее листе теста остаточных знаний пока что красовалось только имя, а карандаш скатился в углубление в парте.
Эдит скосила глаза на соседний ряд. Винс выглядел и вполовину не так плачевно. За завтраком он всыпал в свой кофе два пакетика средства от простуды (основной валюты колледжа Святой Анны) и теперь пришел в себя достаточно, чтобы усердно скатывать ответы у своего соседа. Воротник невыглаженной рубашки Хиро торчал над зеленым пиджаком, почти полностью скрывая курчавый затылок.
