– Простите, если напугала. Я – детектив Эвелина Сондерс, но вы можете называть меня Лина. Мы сейчас все вместе пройдем в кабинет, туда, в конец коридора. Я дам вам попить воды, хорошо?
– У вас есть вопросы, – бормочу я.
– Да, но сначала ты выпьешь воды или чаю.
Чейс протягивает мне ладонь. Никогда еще я не была так благодарна ему за поддержку. Я беру его за руку и сразу чувствую себя намного крепче. Он помогает мне подняться и не отпускает, даже когда я встаю на ноги.
– Ты в порядке? – спрашивает он.
Я качаю головой и в тот же момент снова начинаю оседать, это так неожиданно, что я чуть не утягиваю и его за собой. Но Чейсу удается устоять и поддержать меня.
– Все будет хорошо, Лайла. Все будет хорошо, обещаю.
Мне бы его уверенность. Нашего друга убили. Надругались над телом. Я уже никогда не смогу забыть дыру у него в груди.
Понимаю, что иду куда-то, переставляю ноги и все такое, но все равно не могу до конца осознать. Я словно под заморозкой. А ведь придется говорить с детективом о Сонни. Рассказывать, что мы увидели, хотя детектив видела то же самое. Но я не хочу говорить об этом.
Лина открывает дверь в какую-то комнату. Внутри – маленькая кухня и несколько диванов. Похоже на комнату отдыха для персонала, но сейчас здесь пусто. Ах да, суббота же.
Чейс останавливается перед ярко-синим диваном.
– Лайла, присядь, – говорит он мягко, как ребенку.
Лоб у него озабоченно наморщен, вид испуганный. Он боится за меня.
– Извини, – бормочу я и делаю, как он просит, но все равно не выпускаю его руку, так что ему приходится опуститься на диван рядом со мной. – Я в порядке. Сейчас я приду в себя.
– Все нормально. – Он едва заметно улыбается уголком рта. – Думаю, мы сейчас оба в состоянии шока.
– Прости, что напугала.
– Не извиняйся.
Прости.
– Чейс, Лайла, выпьете чего-нибудь? – спрашивает детектив.
– Да, кофе, пожалуйста, – хором отвечаем мы с Чейсом.
Чтобы вырваться из этого кошмара, потребуется убойная доза кофеина.
– Кажется, есть только растворимый. Ничего?
Мы киваем. Как странно – думать о том, какой кофе лучше, когда в монтажной сидит Сонни с разорванной грудной клеткой. Мертвый. У меня снова льются слезы. Ну зачем, зачем кому-то понадобилось его убивать? За что причинять ему вред? Я слышу, как где-то закипает электрический чайник. Шумит все громче и громче. Лина звенит посудой, доставая кофейные кружки и ложки. Чейс сидит рядом и пялится в какую-то точку на полу, но там ничего нет.
– Чейс, ты как? – шепотом спрашиваю я.
– Сам не пойму, – передергивает он плечами.
Я тоже.
Возвращается детектив Лина, ставит на кофейный столик перед диваном белый поднос. Берет в руки чашку чая с молоком и присаживается. Я тянусь за кофе. Он такой горячий, что невозможно пить, но мне необходимо занять чем-то руки. Я чувствую, как нарастает беспокойство. Мы с Чейсом молча сидим и ждем, когда детектив заговорит. А она достает из сумки ручку и блокнот, вытаскивает что-то еще. Диктофон. Ну конечно, она собирается записывать наш разговор. Ведь именно так всегда поступают полицейские. Потом они будут прокручивать запись снова и снова, слушая рассказ о том, как мы нашли труп своего друга.
Она нажимает на кнопку, и загорается маленькая красная лампочка. Детектив просит нас представиться, а потом спрашивает:
– Как вы себя чувствуете?
Чейс снова пожимает плечами.
– Не знаю, – отвечаю я. – Не могу понять, как этот… кем бы он ни был, мог взять и убить Сонни? Зачем надо было вот так его… вспарывать?
