– Не то слово. Так и не смогла уснуть. И уже устала, – бурчит она.
– Сонни еще не спускался? Обычно он просыпается первым.
– Его даже в комнате нет, – отвечает она все тем же монотонным голосом, который звучит как плохая запись.
– А ты откуда знаешь? – Я тоже наливаю себе кофе.
– Дверь открыта. Где он сам, не знаю.
– Странно. – Я оборачиваюсь к Сиенне. – Обычно он ночует дома. Всегда.
Все знают, что Сонни любит девушек, а девушки любят его. Его, как он сам говорит, «трофеев» просто не счесть. Но при этом Сонни никогда, ни с одной из девушек не оставался на всю ночь, чтобы наутро избежать неловкости и позорного бегства.
– Да я знаю, – пожимает плечами Сиенна. – Может, он тактику сменил?
Пару секунд она молчит, а потом из ее груди вырывается короткий, низкий смешок:
– А может, и нет.
Я с кофе усаживаюсь возле Сиенны, и мы ждем, когда проснутся остальные.
Если рассуждать здраво, то переживать за взрослого парня, который, скорее всего, решил зависнуть на ночь у какой-то девчонки, – глупо. Но… что-то не так. Я чувствую. Мне не по себе, и в желудке как будто лежит огромный кусок свинца.
После смерти родителей я всегда первым делом предполагаю самое худшее. Когда их привезли в больницу, все были уверены, что обойдется. А потом мама умерла прямо на операционном столе, а папа – меньше чем через сорок минут после нее, от обильной кровопотери.
– Вам Сонни ничего не писал? – спрашиваю я часом позже, когда в кухне появляются Шарлотта и Айзек.
Я успокоюсь только после того, как узнаю, где он и что с ним.
Шарлотта поднимает брови. Все ее выражение говорит: «Мне бы он не написал, будь я даже последним человеком на Земле». И, честно говоря, она права.
Айзек несколько равнодушно дергает плечом:
– Не-а.
– Он до сих пор не вернулся домой, – поясняю я.
– Реально? Ну, наверное, случайно отрубился в постели какой-нибудь пташки, – говорит Айзек. – Скорее всего, надрался перед этим.
– Ну, может, – бурчу я.
– А вас это не тревожит? – спрашивает Сиенна. После второй порции кофеина голос у нее звучит гораздо бодрее. – Это совершенно на него не похоже.
У меня внутри все сжимается. Сонни всегда дома по утрам, особенно если у него занятия в первой половине дня. Его родные живут далеко, так что он редко ездит домой даже на каникулах. Сонни всегда здесь.
– Пойду спрошу Чейса. – Я отодвигаю стул и встаю. – Может, он что-то знает.
– О чем спросишь? Что я должен знать?
Голос Чейса действует на меня, как разряд тока. Каждый. Чертов. Раз.
Главное – смотреть ему в глаза, а не на его прекрасные, мускулистые руки, обтянутые рукавами серой футболки.
– Сонни пропал, – сообщает Айзек.
– Ого. Пропал? Значит, теперь мы так говорим? – спрашиваю я и чувствую, как ускоряется мой пульс.
Слова Айзека будят мои худшие опасения, и легкая тревога, лежавшая где-то в глубине души, неожиданно разбухает до тяжелого душного беспокойства.
А вдруг эти записки были реальной угрозой?
– Здесь его нет, где он, мы не знаем. Кажется, именно это и значит «пропал», – парирует Айзек.
Чейс встряхивает головой, и его песочные волосы сразу распушаются. Нет, ну запредельно мило.
– Не драматизируй. Может, он решил снова начать бегать по утрам. Или в магазин пошел. Или просто спит дома у какой-нибудь девушки.
Предположения Чейса вполне разумны… если не знать Сонни.
– Позвоню ему еще раз, – говорю я и набираю номер.
– Лайла, мы все волнуемся, но у тебя уже начинается паранойя, – замечает Чейс.
