Твои Возможности, или Реализация «ТРАНСЕРФИНГА» - страница 13

Большинство своих школьных каникул я проводил в Кишинёве. Там и произошло моё первое знакомство с еврейской культурой – улица Томская, на которой жили мои дедушка с бабушкой, была заселена еврейскими семьями. Старшее поколение (в основном пенсионеры) регулярно ходили, друг к другу в гости и, так как это были каникулы, брали с собой внуков. В гостях никто и никогда не повышал на шумных деток голос, не заставлял сидеть «ровно» и, боже упаси, ругал за разбитый стакан или измазанную краской штору. По выходным с нами возились взрослые помладше, цепляя нас то на природу, то в кино и самое любимое – на аттракционы. Эти походы сопровождались шутками, рассказами и даже бурными обсуждениями – тема которых зависела от профиля образования или работы «дежурного» родителя или пары. Мне очень симпатизировал уклад еврейской семьи, основанный на умении ценить это понятие – жизнь. И я чувствовал себя её частью, частью еврейского народа с этими тёплыми – до нежных, отношениями между родителями и детьми, которых мне явно не хватало дома.

Я знаю, что родители обожали меня не меньше, но чувства свои, в угоду «социалистических» стереотипов, упорно скрывали. На долю моих родителей-коммунистов выпало быть поколением воспитанным жёсткой системой, за железным занавесом. Это поколение, родители которого боялись вмешиваться в законы воспитания соц. лагеря, познав на собственной шкуре – что значит быть не таким, как все. «Семья

ячейка общества», слышал я с детства, но моя душа не собиралась впихивать себя в какую-то «ячейку». Я рос ребёнком – бунтарем и мне доставалось за это. Особенно жестоко «предки» наказывали меня за обман, который зачастую, был мотивирован «добрыми» помыслами – скрыл вызов родителей в школу, к примеру. Учился я хорошо, а вот поведение, не входило ни в какие «рамки». К пререканиям с преподавательским составом, как попыткой высказать свое мнение, с годами добавились и драки, связанные в основном с моей национальностью.

Еще в начальных классах выяснилось, что в журнале списка учеников, на одной из страниц фигурировала национальность каждого. Этот журнал не всегда находился в руках преподавателя и вскоре я узнал, что являюсь единственным «жидом» в классе. Смысл этого слова я узнал от родителей и воспринимал попытки задиры оскорбить меня, как повод для гордости, за причисления к этому великолепному народу. Но одноклассник не унимался, и после реплики – «убирайся в свой Израиль», и выяснения, что это враждебное нам, капиталистическое государство – он получил по заслугам.

Мой дед Давид устроился работать по специальности, на кишинёвскую обувную фабрику «Зориле», в Барановке он был сапожником. Поэтому, приезжая на побывку в Кишинёв, столицу республики-сад, я оставался на хозяйстве с бабулей Верой. О том, что ее настоящее имя Двойра, я узнал из ее общения с соседями. Разговаривали они между собой на идише. Для справки, это язык, возникший в двенадцатом веке, на основе средневерхненемецких диалектов с письменностью, бравшей начало от арамейского, на котором разговаривал один из выдающихся философов и ярких представителей еврейского народа – Иисус Навин. Среди «своих» его звали Йеошуа, что означает «спасение», а Двойра значит «пчёлка» и бабуля соответствовала своему имени – она была трудолюбива и неугомонна. Двойра, с детства приобщала к труду своего любимого внука, делая это ненавязчиво. Мне нравилось помогать ей и неважно в чем – будь это замес теста для будущего «штруделя» или самостоятельный поход в магазин.