Дмитрий конфузливо улыбнулся. Все-таки оклемался, значит, если случившееся уже кажется ему смешным. Да, наверное, это и было смешно с самого начала: Иосиф Прекрасный, полуживой от усталости и тягостных мыслей (он только что вернулся с той жуткой аварии на шоссе, и его ладони еще помнили мертвую тяжесть детского тела), стоит под душем, как вдруг открывается дверь и на пороге возникает… как бишь ее звали по Библии, ту распутницу? Да никак – просто «жена господина его». Она, стало быть, и возникает, в упор глядя на голого парня. Означенный Иосиф в растерянности захлопал глазами, не догадавшись хотя бы мочалкой срамоту прикрыть, надеясь, что это недоразумение и жеманная Лариса Семеновна вот-вот порскнет вон. Но дама, сверкая очами, распахнула длинный алый халат и открыла взору Дмитрия свое поджарое, смуглое, почти безгрудое тело ухоженной, но уже стареющей женщины, отчего-то все покрытое меленькой порослью, как у дьяволицы… Дмитрий едва не выкрикнул: «Изыди, сатана!» – все еще надеясь, что это ему померещилось. Но Лариса Семеновна шагнула вперед и уже схватилась одной рукой за край ванны, намереваясь забраться туда, а другую протянула к самому… вот-вот, туда и протянула!
Еще мгновение Дмитрий ошалело на нее таращился, а потом началось форменное кино! Он направил струю душа в лицо Ларисе Семеновне, одновременно открыв горячий кран до предела, а когда она с визгом отшатнулась, хватаясь за лицо, по которому хлынули черные потеки раскисшей туши, вылетел из ванной, ужом извернувшись, чтобы ненароком не коснуться одуревшей женщины. Прошмыгнув в свою комнату, натянул прямо на мокрое тело рубашку, вскочил в джинсы, сунул ноги в кроссовки, смел со стульев и стола какие-то пожитки…
Какой он молодец (нет, умница, Молодец, как известно, у нас один!), что загодя собрал вещи, начав подыскивать себе другую квартиру: и ездить далеко, и всегда поесть нечего, и хозяйка до смерти заговаривает ночь-полночь, и плату требует вперед за два месяца, и пользоваться телефоном практически не разрешает…
Какой он дурак, что не поспешил с переездом!
Окинув комнату незрячим взглядом (что-то забыл, конечно, ну и в пень!), Дмитрий просвистел по коридору, ударился в дверь и вылетел на площадку, так и не поняв, то ли дверь была не заперта, то ли он ее вышиб. «Жена господина его» слова вслед не сказала, даже не вышла из ванной. Уж не утопил ли он ее невзначай? Ну и… в пень опять-таки!
Дмитрий загрохотал вниз по лестнице (лифт уж другой месяц не работал) и наконец выскочил из подъезда, совершенно не представляя, куда теперь податься. К Лёле, может быть? Но он еще ни разу не оставался у нее на ночь. А вдруг ее родители, по закону стервозности, за чем-нибудь вернутся из деревни? Не хотелось бы оказаться еще в одной идиотской ситуации, хватит с него на сегодня. Вдобавок Лёля прислала ему на пейджер какое-то истерическое сообщение. Решила опять повыяснять отношения? Ой, нет! Эта… «жена господина его» (вернее, вдова, потому что муж ее умер пять лет назад, а может быть, это легенда) хоть сказать ничего не успела! Объясняться сегодня с Лёлей – нет, увольте. Надо ей позвонить, конечно, – если Дмитрий доберется до работающего автомата. Если он вообще хоть куда-нибудь доберется ночью с автозаводской окраины!
И тут Дмитрий встал как вкопанный, увидев у подъезда ту же самую матово-серую «волжанку» Разумихина, на которой приехал домой час назад. Добрый-предобрый дядя Юра его подвез, они распрощались до следующего дежурства… Разумихин что, вернулся с полдороги, почуяв, что другу нужна помощь? Вот это телепатия!
