Кто хочет – остается рядом и соблюдает правила сохранности меня. Кто разрушает мой мир, мои желания, пытается насильно в него проникнуть, расположиться там, навязать свое – того я из своей жизни убираю».
– Так, подожди, подожди, я не поняла, это уход из отношений, или ты хочешь их забрать? – спросила собеседница.
А сознание, наконец, расшифровало истину, которую несло в себе сомнение. То, что раньше казалось окрашенным в пасмурный цвет горя, осветилось совершенно иным смыслом. Здесь нет грани добра и зла. Здесь живет то, что она так долго в себе искала. Женщина, которую хочется добиваться. Всегда непостижимая. Загадка. Ее хочется узнавать. Но она никогда полностью не разгадается! Потому что принадлежит теперь только себе!
И особенный смысл приобретают теперь новые установки – слова: «Я независимая женщина. И даже если я замужем, – я не принадлежу ему. Мы не одно целое. Каждый целый – сам».
В старом шкафу скрипнула дверь. Недовольный паук повис на обрывках паутины. Из недр запыленного убежища показался человек. Никто не заметил его появления. Все считали, что скорлупа пустая. А ведь он ждал, когда его спасут. Но всем было все равно. «Никто за мною не придет» – однажды понял герой. Надеяться не на кого. А можно только на себя.
Зажмурил глаза от ослепляющего света. Открыл и нырнул в мир, который не хотел его знать.
– Ну и что, – подумал, – что никто не позвал. Я сам к себе иду.
Яркие краски свободы врывались в его сознание быстрым потоком. Было красиво, одиноко и страшно. Он согласился жить один.
Выходить пытался и раньше. Открывал дверку, пугался ослепительного света, зажмуривался и снова закрывался. Он боялся этого одинокого путешествия. И, может быть, остался бы в тоскливой темноте. Но жажда жизни не давала покоя:
– Ну и что, – говорила она, – что тебя не принимают люди. Какая тебе до них разница?
– Я не могу игнорировать людей, – отвечал он. – Ведь я живу среди них. А значит, вынужден оглядываться на общество.
Жажда не сдавалась:
– Как можно зависеть от того, кто никогда тебя не поймет?
– Но, других же понимают! Значит и мне нужно сделать так, чтобы радовались и брали (мои творения и меня).
И он заглядывал в чужие глаза. Внимал чужому мнению. Считал важнее чужие мысли. Жизнь тоскливо вздыхала, несмело напоминала про свободу.
– Какая свобода?! – возмущался человек. Если, например, я не заработаю денег, то мне будет не на что жить! Разве это свобода? А заработки, в конечном счете, все равно зависят от людей. Значит, и я от них завишу! Значит, должен их слушать! Их слушать, а не тебя, понимаешь?
Она в удивлении раскрывала глаза:
– Как можно плевать на себя?
– А вот и неправильно! Я не плюю на себя! А даже наоборот – хочу себе успеха и денег. И именно поэтому стараюсь! Ты слышишь?!
Она не хотела слушать. Не собиралась признавать собственное бессилие перед стремлением во что бы то ни стало угодить кому-то.
– А я не угождаю! – слышал ее человек. Лебезить – это звучит не гордо. Я добиваюсь своих целей. Учусь быть компромиссным и находить истину в чужих словах. Да, в чужих.
«От них зависит мое все» – он этого не хотел знать. Но ежедневно подтверждал своим действием и образом мыслей. И панически боялся признаться самому себе. Такое не достойно. Он мнит себя свободным.
Жажда перестала спорить. Что спрашивать с убогого мышления. Лучше подождать, когда дозреет само. Или так и умрет в собственном неведении. Изредка о себе напоминала – чтоб не расслаблялся. Но преимущественно находилась отдельно от него. И пропадать не собиралась. Вот такая она была настырная:
