Твоя следующая жизнь. Your next life - страница 20

– Но ты не думай, что ты теперь освобождена и будешь полностью вне проекта. Ты нам, конечно, нужна со своими знаниями. Будешь участвовать в переговорах с дочерними компаниями, и согласовывать контракты с ними.

– А каким образом я буду знать, что именно я должна включать в контракты с дочерними компаниями, если я не буду участвовать в основном переговорном процессе? – продолжаю дальше изумляться ей.

– Не переживай, я тебя буду осведомлять. Своевременно и надлежащим образом.

Её откровенность и спокойствие начинают переходить в состояние издевательства. И мне уже совершенно не смешно, и меня уже тошнит от неё, от человеческой подлости, от того, что это считается нормой.

– Слушайте, с чего Вы вообще взяли, что я буду этим заниматься? – цежу сквозь зубы и сверлю её ненавидящим взглядом.

– А с того, что ты получаешь здесь зарплату. И, насколько мне известно, вполне неплохую, – она ставит меня на место. И я вдруг вспоминаю, что мы живем по законам рынка, и о том, что на рынке труда есть конкуренция.

Мы стоим и смотрим друг на друга с откровенной ненавистью. Вообще, я ценю откровенность, но в тот момент я не знаю, откровенная ненависть – это тоже хорошо, или все-таки плохо.

Ясно лишь одно – я не смогу изменить её решение, и это моя новая откровенная правда…

Возвращаясь к себе, прохожу мимо полуоткрытого кабинета Тимура. Вдруг посещает болезненная мысль – всю подготовку решений отдали в распоряжение этой небезопасной женщины, завтра из её «лап» выйдут такие «перлы», а ему, Тимуру, всё это подписывать и нести за это ответственность. Почему его «крылатого» ума хватает только на то, чтобы красиво прописывать скрипты в программах, и никогда, чтобы позаботиться о себе. Я должна предупредить его. Но не сейчас. Сейчас для этого нет ни сил, ни слов. И работник из меня уже никакой на сегодня.

Плетусь в кофе-пойнт в надежде остаться в нём одной. Мрачное разочарование накрыло непроницаемой пеленой всё мироощущение.

Офисы живут по законам джунглей. Мы проживаем в этих стеклянно-бетонных, бездушных «джунглях». Здесь вечный бег на выживание. Выживают только те, кому не претит пресмыкаться, ставить другим подножки, играть в игры без правил. Те, кто не сильно обременен порядочностью и может не задумываться о чувствах других. И, может быть, это правильный порядок вещей для нас? Мы же находимся в погоне не за чувствами, мы же все – в погоне за деньгами. Несёмся, карабкаемся, ползём, кто как может. Бесконечно ищем признания. Выпячивая своё неугомонное эго, страдая от него…

И как всё это далеко от того декабрьского вечера, от Его бесконечно-серых глаз, Его искренней радости… От волшебных снежинок в их стремительном кружении. От того ощущения почти полёта в полметрах от земли…

***

Сначала зима внезапно надвинулась. Схватила нас, ещё не готовых к ней, в морозные ежовые хватки. Вымучила долгим застывшим январем с его крещенскими буднями. Затем обрушила на нас мятежный февраль. А он, не раздумывая, ворвался своими пронизывающими, «поющими» снежными бурями. Такими длинными, и повторяющимися без какой-либо логики. Мы же, зажатые в неподвижных пробках, погруженные сердцем в «зимнюю спячку», уже ничему не сопротивлялись, смирились и с ним тоже. И уже почти казалось, что это никогда не закончится. Что город так и останется погруженным и невидимым в снежных руинах, а жизнь застывшей…

А потом, незаметно зима решила, что с нас хватит, что мы отдали свою дань. И в морозном воздухе, над грудами всё тех же сугробов потянулся едва уловимый запах весны, а за ним – влажный шлейф ещё неосознаваемой радости. Особенно он чувствовался в сумерках, наступающих после удлинившихся световых дней. И чем дольше становились дни, тем больше становилось этого предощущения счастья. У него нет особых причин, для него нет логического обоснования, но оно есть, оно неотъемлемо, также, как ожившее течение жизни вокруг…