Мы уже почти свыклись со стагнацией по проекту «N», и с бесконечными проверками по нему. Но сегодня пришло уведомление о начале прокурорской проверки. Так что в этом смысле можно сказать, что мы перешли на «более высокий уровень».
Тимур, наш директор, собрал нас по этому поводу в своём душном кабинете. У Тимура взъерошенная шевелюра, красные не выспавшиеся глаза и не сходящее с лица напряжение.
– Надо всё по проекту N приостановить, – выдает Тимур, допивая свой третий «старбакс».
– Ну, мы как-то по нему особенно и не продвигались. Никто ничего не согласовывает. Все чего-то бояться.
– Ну их можно понять. Мне тоже не улыбается сейчас объясняться перед прокурорскими. Хотя я вообще не понимаю, где тут может быть криминал. Просто всё это выбивает из колеи.
Молчим. Каждый думает о своём. Хотя, в конечном счёте, мы все думаем об одном и том же.
– В общем, так, – Тимур пытается резюмировать, – вызывайте их сегодня, этих наших партнеров. Найдите какие угодно причины, но, чтобы они знали: мы приостанавливаем проект. На неопределенный срок. И без каких-либо гарантий.
– Но они могут применить к нам санкции. В соглашении это предусмотрено.
– Придумайте что-нибудь. Сделайте их виноватыми. Да-да, точно, – тут Тимур оживился от своей собственной идеи, – Сделайте их виноватыми в том, что проект остановлен. Типа, вот они такие негибкие, не идут на компромиссы, и вот пожалуйста, проект остановлен. Чтобы речи ни о каких санкциях с их стороны вообще не шло… Нужно понимать, что сейчас никто не может знать, какой курс будет у всей этой истории. Поэтому просто тянем время, как можем…
Бредём с Владимиром понуро по коридору. Владимир нервничает. То ли от будущих встреч с прокурорами. То ли от того, что совсем скоро придётся объясняться с партнёром.
– Пойду покурю. Можешь пока подумать, что будем партнеру нашему говорить.
Молча киваю. Счастливый, он может пойти покурить и на минут пять отстраниться от этой проблемы. Я не курю, и мне нечем себя обмануть.
Плетусь в кофе-пойнт. Машинально управляюсь с кофе-машиной. Глотаю привычный терпкий вкус. По идее, как обещала, я должна сейчас задействовать в себе все мыслительные процессы и придумать, как обвинить партнеров в том, что это именно по их, по Его вине, приостанавливается проект. Но я смотрю на капли дождя, монотонно сменяющие друг друга на мокром стекле, вдыхаю запах кофе, и думаю совсем о других вещах…
«…Если идти к чему-то слишком долго, можно забыть, к какому результату ты в итоге должен прийти…».
«…Я всё чаще наблюдаю, что менеджмент боится принимать решение. Это очень грустно…»
«Страх, неумение брать на себя ответственность, нерешительность… Всё это то, чего Он так не терпит в людях, то, что вызывает в Нём протест. Он привык штурмовать проекты, а мы с лета топчемся на одном месте. Он никогда так долго не простаивал, и потому Он почти растерян сейчас. И вот сейчас я заявлю о том, что проект приостановлен. И обвиню Его в этом, хотя Он ни в чём, ни в чём не виноват. Он… возненавидит меня… Как тяжело… Но иногда бывают ситуации, когда нет выбора…»
…Об этой встрече даже не хочется вспоминать. Он пришёл на неё уже на «взводе», словно заранее знал, о чём сейчас пойдет речь. Он не пытался скрыть раздражение, и чем больше оно в Нём росло, тем больше сужались Его зрачки, и синее море превращалось в холодный металлический лёд.
В какой-то момент Он просто перебил меня:
