В ресторан приезжаю в какой-то прострации и отрешенности. Опустив взгляд на носки своих туфель, я иду по коридору к своему кабинету, но впечатываюсь носом в твёрдую грудь с до боли знакомым запахом.
– Полина, что с тобой? – раздаётся голос Ромы над головой.
– Ничего, – сипло, на грани слышимости, отвечаю, так и не подняв глаза.
– Полина, – мужчина не сдаётся и, сжав мой подбородок, заставляет посмотреть на него. – На тебе лица нет, – констатирует. – Идём, – приобняв за талию, он меня куда-то ведёт.
А мне всё равно куда – в его объятиях так тепло и надёжно, что остальное неважно.
Рома открывает двери в мой кабинет, слегка подталкивая, заводит меня внутрь и усаживает на маленький диван, а через секунду перед моим носом оказывается стакан с водой.
– Что случилось? – спокойным тоном интересуется мужчина, присев рядом со мной. – Ты бледная как смерть.
– Сомнительный комплимент, – фыркаю и делаю глоток воды.
– Значит, не всё так плохо, если есть место колкостям, – усмехается Рома, откинувшись на спинку дивана.
– Дядя Гриша в больнице, – говорю, смотря куда-то в пустоту.
– Что-то серьёзное? – тем же ровным голосом спрашивает он.
– Подозрение на инфаркт. Жду звонка с подробностями от Галины, – перед глазами эта страшная картина, и я вздрагиваю от холодка по спине.
Слишком хорошо помню, каково это, когда теряешь близких и видишь, как уходит жизнь из человека. Очень страшно.
– Как это произошло? – продолжает выпытывать Рома.
– Ему позвонил какой-то Игорь, разговор был коротким, но то что ему сказал этот мужчина… – я замолкаю и, прикрыв глаза, поджимаю губы. – Ты знаешь что-то? – поворачиваюсь к Роме.
– Нет, – задумчиво мотает головой.
– А твой отец? Может у него спросить? – смотрю на него с надеждой, пока мужчина округляет глаза на меня.
– Мой отец? – вопросительно выгибает брови.
– Да. Дядя Гриша сказал, что знаком с ним давно, может… может, он знает какого-то Игоря. Вдруг…
– Это вряд ли, но я спрошу, если тебе будет легче, – пожимает плечами, скривив свои красивые губы.
Невольно засматриваюсь на контуры губ, и перед глазами встаёт картинка, где я прижата к стене, а мой рот терзают. По телу проходит волна тепла, сердце ускоряет свой ритм, и я с горечью осознаю, что хочу его поцеловать.
– Тебе лучше, – усмехается зараза, заметив, как я пялюсь на его губы.
– Спасибо, – говорю я, прочистив горло, и отворачиваюсь, чувствуя, как горят щёки.
Не успеваю и вдохнуть, как Рома, впившись в мою талию, поднимает и усаживает меня к себе на колени боком.
– Что ты делаешь? – дрожащим голосом шиплю на него.
Но он и не собирается отвечать, вместо этого наклоняется и начинает меня целовать. Случается то, чего я так боялась – я не могу сопротивляться. Тело моментально обмякает в его объятиях, по венам будто пустили кипяток, а губы приоткрываются, впуская язык Ромы.
Закрыв глаза, я отдаюсь чувствам, получая наконец те с ума сводящие ощущения, о которых я думала, не переставая, все эти дни. Обняв Рому за шею, я зарываюсь пальцами в его светлые волосы, целуя в ответ, иногда едва слышно постанывая. С точностью в сто процентов могу сказать, что меня никто не целовал так.
А он, не изменяя своим привычкам, сжимает моё бедро до будущих синяков, целует так, словно это последнее, что он может сделать в жизни, с привычным ему напором и… голодом. Именно так, потому что глубокий, чувственный и жёсткий поцелуй похож на желание меня съесть. А я могу только наслаждаться, отдавать себя в ответ и получать удовольствие.
