- Как, вы не будете сопротивляться, не станете кричать, что невиновны? – недоверчиво спросила Эрин.
- Не буду. Я признаю себя виновным и готов понести заслуженное наказание, - тихо, но твердо ответил юноша.
- В таком случае у вас есть сутки на приведение дел в порядок. Я бы хотела получить ваше слово, что вы не сделаете попыток сбежать, - тихо и растеряно сказала Эрин.
- Даю слово, что не скроюсь от наказания, - кивнул Горнин. – Хоть это и глупо, прошу вас чувствовать себя моими гостями. Я немедленно отдам необходимые распоряжения.
- Мы рекомендуем передать поместье в распоряжение вашего отца, - подал голос Эрхан. – Хотя, учитывая ваше признание, суд вряд ли затянется.
- Я… наверное, я хотел бы, чтобы мой отец узнал обо всем гораздо позже, - сдавленно попросил юноша. – Я не хочу… видеть его лицо…
- Предпочитаете, чтобы он узнал обо всем в суде? – язвительно поинтересовался Эрхан. – Вероятно, у вас не будет даже возможности попрощаться.
- Нет, - сглотнул юноша. – Я… я напишу ему письмо. До приезда оставлю управляющего.
Эрин, несмотря на доказательства и признание вины Горнина, стало его отчаянно жаль. Его звонкий голос, голос молодого певца, голос молодости и счастья, казалось, сорвался на верхней ноте и навсегда охрип. Погасла жизнь в глазах, опустились плечи.
- Бер-Госс превращает всё, чего он касается, в грязь и тлен, - вполголоса произнес Эрхан.
Молодой Горнин стоял, пошатываясь, словно не понимая, что жизнь продолжается. Он был очень бледен, глаза его блуждали.
- Я рад, что вы пришли, - сказал внезапно он, обращаясь к Эрхану. – Больше всего я страшился, что никто ничего не узнает.
Эрхан удивленно вскинул брови. Как бы ему ни хотелось обратного, юноша явно говорил правду. А из юноши уже полилось – не остановить.
- Я устал жить в вечном страхе. Каждый день я жду, что за мной придут. Каждая ночь приносит кошмары. Я готов был сам прийти и рассказать о преступлении, совершенном мной, но я отчаянный трус. Я боюсь суда и очень боюсь смерти, но лучше умереть человеком, чем жить уродом и убийцей. Это по моей вине были убиты жена и наследник Харриана. Это я погубил множество ни в чем неповинных людей. Мне казалось, что я смогу с этим жить, что я достоин большего, чем получил по праву рождения, но я не могу… я не хочу. Я не хочу любви людей, у которых из-за меня погибли близкие. Я не достоин ни капли милости. Я один… один во всем виноват, и нет мне прощенья.
Он упал на колени, закрыл лицо руками. Не заплакал, нет. Просто принялся раскачиваться из стороны в сторону. Эрхан силой поднял его, увел в дом и усадил в кресло.
- Что же, Вы сами придумали этот план? – мягко прикоснулась к его колену Эрин. - С опальным князем, с захватом города?
- Да. Я хотел бы сказать, что моим разумом завладел демон, но увы…
- Я помогу тебе, Горнин, - сухо сказал Эрхан. – Демона этого зовут Джан Бер-Госс.
- Нет! – горячо воскликнул Горнин. – Я один!
- Ваше стремление обелить своего родича весьма похвально, - перебила его Эрин. – Но, право, не стоит стараться. Он даже без этой… аферы… пойдет… побежт на эшафот вперед Вас. За ним числится достаточно грязи.
И поскольку Горнин продолжал защищать своего дядю, Эрин дала ему некоторые свои записи. Юноша читал долго. Эрин и Эрхан не мешали ему. Когда Горнин поднял безумные от ужаса и отчаяния глаза, лицо его было в слезах.
- Мне стыдно, что я его родственник, - тихо сказал он. – Род Бер-Госсов должен быть уничтожен, стерт с лица земли. Я был с ним как одержимый. Все, что он говорил, казалось таким правильным, таким верным. Я горел его огнем, был игрушкой в его руках! Когда мне удавалось долго с ним не встречаться, я приходил в ужас от своих поступков, но он появлялся вновь, и я покорно и даже со сладострастием соглашался с его планами.
