Сердце ухнуло вниз от сильной хрипотцы в его голосе.
И все же она нашла в себе силы тихо прошептать:
— Признай, ты просто придираешься.
— Не просто!
— Но придираешься же!
— Чумазая! — неожиданно Герман протянул руку и очистил от чего-то уголок ее рта. — В зеркало хоть иногда смотрись! В шоколаде вся…
Его палец замер на ее губах, и… земля стала медленно уходить у нее из-под ног.
Не понимая, что происходит, Лера ошарашенно уставились на Давыдова.
Его взгляд изменился до неузнаваемости. Потемнел. Сделался жестким.
Он завораживал. Манил. Гипнотизировал. Она тонула в нем, словно в водовороте, утягивающем ее на самое дно. Пульс громыхал где-то в горле. Мгновенно пересохшем и наверняка охрипшем. В ушах страшно гудело.
— Спасибо, — будто со стороны Спирина услышала свой тихий голос.
И все закончилось. Наваждение рассеялось.
Встрепенувшись, Герман поспешил отстраниться.
А секунду спустя он вновь стал прежним. Холодным и чужим.
— Можешь идти, — сухо. — Мне больше нечего тебе сказать.
Давыдов брезгливо скривился и отошел в сторону, выпуская ее наружу.
И Лера, ничего не различая перед собой, стремительно покинула его кабинет.
***
— Невыносимо! — сквозь стиснутые зубы прорычал Герман, откладывая в сторону бумаги. Как ни пытался сконцентрироваться на работе, толку ноль.
«Какого черта я творю? Почему никак не могу закончить запланированные на сегодня дела?»
В кабинете было прохладно (хвала научному прогрессу и качественному кондиционеру), но Германа бросало то в жар, то в холод.
Он злился на отца, впадая в бескрайнюю ярость.
«Неужели так необходимо было брать ее на работу именно к нам в офис? Почему он не устроил ее в магазин к матери, если уж занялся такого рода благотворительностью?»
Давыдов откинулся на спинку кресла. Сделал несколько глубоких вздохов, чтобы вернуть самообладание. И вновь чертыхнулся.
«Как такое возможно?»
Прошло почти четыре часа, а легкий аромат ее духов до сих пор витал в воздухе. Он буквально въелся в ноздри. Сатанея от злости, мужчина быстрым шагом направился к ближайшему окну и распахнул его настежь.
Летний зной начал заполнять помещение, обжигая кожу лица и рук. Неведомо как, но это принесло ему облегчение.
Внизу на улицах города жизнь кипела как в огромном муравейнике.
— Герман…
— Я просил меня не беспокоить!
— Прошу прощения, — нужно отдать должное, Алина всегда была тактичной. — Но здесь Роман Сергеевич…
— Понял, — сменил он гнев на милость, — приглашай.
— Хорошо.
— Алина?
— Да?
— Зайди ко мне чуть позже. Есть разговор.
— С радостью! — девушка скрылась за дверью.
А некоторое время спустя в кабинет протиснулся Антипов.
— И чего тебе в своем отделе не сидится, Рома? — недовольно буркнул Герман.
Мужчина насторожился. Недоуменно посмотрел на часы.
— Чего рычишь-то? Как договаривались, так и пришел. Или планы поменялись? Мне Регина не сообщала.
— Дьявол! — Давыдов устало потер виски. — Совсем забыл.
Роман удивленно вскинул брови:
— Забыл? Это точно не про тебя! Все в порядке?
— Давай по делу!
— Может, окно для начала прикроешь? Или я действительно свалю в свой отдел! Париться в бане пока не планировал.
Герман шумно выдохнул, но просьбу Антипова все же выполнил.
Однако возвращаться на рабочее место не спешил.
— Нужно менять поставщика, — начал Антипов, приблизившись на достаточно близкое расстояние. — Плиты, которые пришли в прошлый раз, ни ГОСТу не соответствуют, ни европейским стандартам. Представить страшно, из чего он их штамповать начал. Они в воздухе рассыпаются!
