Похоже, мама Натаниэля тоже узнавала во мне кого-то, но, кажется, не совсем меня. Она хотела уточнить, уверен ли я, что у меня именно такое отчество, но вместо этого, вздохнув, достала из сумки что-то вроде большой визитницы и, открыв в середине, протянула её мне. Под блестящей защитной пленкой находилась фотография.
В первое мгновение мне показалось, что на ней запечатлен я сам: более взрослый, с короткой стрижкой и радостной улыбкой на лице. Но человек на фотографии никак не мог быть мной. Не мог хотя бы потому, что рядом с ним стояла моя мама. Я помнил её немного другой, но всё же не мог не узнать и теперь: совсем молодую, с длинными волосами, в белом свадебном платье и со счастливыми смеющимися глазами.
Натаниэль с удивлением посмотрел на меня и неуверенно сказал:
– Это… это Александр? Не может быть, что он так изменился.
– Кто? – тихо переспросил я, заранее зная ответ на свой вопрос: на фотографии рядом с мамой стоял мой настоящий папа. В этом не было никаких сомнений.
– Это мой старший брат. Здесь ему около двадцати лет, – мама Натаниэля снова вздохнула, пытаясь скрыть дрожь в голосе. – А девушка рядом с ним…
– Это моя мама. – Я замолчал, но потом добавил грустно, понимая, что это обязательно нужно сказать: – И она умерла. Уже много лет назад.
– А Александр жив, – не менее грустно проговорил Натаниэль.
– Мой папа жив? – удивленно произнёс я, чувствуя, как бешено забилось сердце в моей груди.
– Да, но… – мама Натаниэля посмотрела на меня очень серьёзно. – Он теперь совсем не такой, каким я его помню. Никто не может рассказать его историю с самого начала. Когда Александр исчез, мне было пятнадцать лет. И тогда я даже не знала, умер он или просто сбежал из дома. Отец запретил мне задавать какие-либо вопросы о судьбе брата, а мама просто много месяцев молчала о нём, лишь однажды нечаянно раскрыв, что обещала Александру не говорить мне о том, что с ним произошло. Возможно, он всё-таки мне не доверял, я ведь была младше его почти на четыре года. Или…
– Я могу с ним встретиться? – проговорил я, перебивая маму Натаниэля.
Мне не хотелось больше слушать её сбивчивый расстроенно-сердитый рассказ о папе. Теперь я думал только о том, что очень хочу увидеть его. Немедленно и без всяких объяснений, потому что в голове было слишком много вопросов, которые я хотел задать ему лично.
Почему он не искал меня эти восемнадцать лет? Зачем сбежал из дома и исчез из жизни всех дорогих ему людей?
Я растерянно посмотрел в окно такси, понимая, что сижу на заднем сиденье рядом с Натаниэлем. Мне вдруг безумно захотелось поговорить с ним о чём-нибудь, чтобы занять время, и я спросил, словно продолжая мой диалог с Лерой и отцом:
– Как ты думаешь, стоит ли мне учиться?
– Конечно, стоит, – Натаниэль проницательно посмотрел на меня. – Или ты передумал сдавать экзамены и поступать в институт?
– Нет, не передумал. Пока не передумал. Но, может быть, мне лучше работать? – грустно усмехнувшись, добавил я.
Мне было интересно посмотреть на реакцию Натаниэля.
– Кем?
– Это не мне решать.
– Почему? – спросил он удивленно.
– Ну, даже если бы я сам выбирал работу, – я вздохнул. – Вот кем бы мне стоило быть?
– Ну, смотря, что тебе интересно делать или чего ты хочешь.
Это прозвучало так банально и в то же время настолько объективно, что я рассердился на тон Натаниэля и сказал с вызовом:
– А сам-то ты чего хочешь?
