На видео хохочущая Зита болтает о какой-то ерунде, кривляется перед камерой, изображая репортаж. Гладкие смуглые ноги – ракурс взят чуть снизу. Микроскопические шортики открывают взору аппетитные округлости ягодиц. Ее кожа идеальна. Наощупь как шелк.
Для чего я до сих пор это помню!
Ее окружают какие-то люди, ни с одним из которых я не знаком. Дата съемки – неделю назад. Прямо перед нашей встречей она с кем-то тусила. В этом ничего не изменилось, Зита с легкостью находит друзей всюду, где бы ни оказалась.
***
Когда мы доросли до разрешения вольно реять по всему поселку, а не только возле дома в пределах видимости, я и Зина завели друзей. Не мы с Зиной, ведь у меня была своя компания, у нее – другая.
Я нашел себе летних приятелей среди детей таких же дачников как мы, тех, чьи родители побогаче. Чистенькие и воспитанные мальчики и девочки в потрепанных, но дорогих шмотках. С которыми мы обсуждали, где море лучше, в Италии или Испании.
Ее приняла в свой круг отвязная шпана из соседней деревни. Вечно грязные, ободранные, научившиеся материться раньше, чем нормально говорить. Местные, гроза всех, кого они считали чужаками.
С нами же, городскими, но все-таки в каком-то смысле своими, держали вежливый нейтралитет. Кроме Зиты – она очень быстро в их компанию вписалась, хоть и младше была. Стоило только взять из сарая старый велик, на котором она едва доставала ногами до педалей, и отправиться гонять по округе.
А меня это ее знакомство жуть как бесило. Сперва завидовал – меня-то деревенские в упор не замечали. Или, косясь в мою сторону, презрительно сплевывали под ноги, обзывали мажорчиком и уходили по своим загадочным делам.
Потом – начал ревновать. Впервые в жизни это чувство оказалось таким острым. Зинка-резинка, от которой в школе еле отвязался, которую приходилось терпеть по наказу бабушки и отца, теперь целыми днями пропадала где-то. Ей стало совсем не до меня.
– Как ты с ними дружишь, по ним тюрьма для несовершеннолетних плачет, – еле скрывая обиду, спрашивал я.
– Нормальные ребята, – отмахивалась Зина и убегала за околицу.
Я копил злобу. Пока однажды не решился вмешаться, чтобы напомнить дурной девчонке, кто тут главный.
– А твоя мама знает, с кем и до скольки ты гуляешь? – не найдя других аргументов, спросил я, когда просто так уйти со мной она отказалась.
– А ты пойдешь ей докладывать?
– Че до нее докопался, мажорчик? Иди куда шел. Или проводить для ускорения, ема?
Ярко-карие глаза Зины сузились в презрительные щелки. По обеим сторонам рядом с ней возникли двое деревенских, третий чуть поодаль встал. Загорелые дочерна, а волосы наоборот – выцветшие как солома. Голые по пояс, так, что видно было, какие они жилистые.
Меня это не пугало. Я кроме плаванья в то время вовсю занимался еще и боксом. Почему-то был уверен, что любого из них запросто уложу. Вот только спортивный поединок и настоящая уличная драка – совсем разные вещи. Я это понял спустя три минуты и еще пару дерзких фраз.
Потом уже осознал – повезло, что они на реку собирались, обувь никто не надел тяжелую, иначе разбитой губой, ушибами и ссадинами не отделался бы. А еще – что рядом была Зина.
Ей даже разъяренных малолетних гопников удалось успокоить, правда, не сразу. Бока мне намять успели. Зато своего добился – домой мы возвращались вместе.
Так я подрался за нее в первый раз.
– Придурок ты, Павлов, – сердито тараторила она. – Лучше бы тебе теперь носа за калитку не высовывать. Недели две, а то и до конца лета. Им ведь тоже скучно, а развлечений тут не богато. Драка или дискотека по субботам, и все.
