Равное – значит, такое же, и, следовательно, энергия есть то же, что материя, или масса эквивалентна энергии. Трудно представить себе нечто более поразительное, поскольку с позиции пяти чувств материя (песчаная дюна, буханка хлеба, эвкалиптовое дерево) совершенно не похожа на энергию (молния, радуга, магнетизм, движущий стрелку компаса). Спустя годы было доказано, что формула Эйнштейна все-таки верна. Но нельзя сказать, что разгаданы все ее загадки. Изобразив природу полностью преобразуемой, с материей, постоянно превращающейся в энергию, формула поставила вопрос: а как же это работает?
К неудовольствию верующих в реальность песчаных дюн, деревьев и радуг, оказалось, что строительные блоки природы – субатомные частицы – иногда ведут себя как материя, а иногда и как энергия. Самый известный пример – свет. Когда он ведет себя как энергия, он – волна. Волна имеет длину; таким образом, радуга или любая призма подтверждают то, что обычный солнечный белый свет – на самом деле смесь нескольких цветов, и у каждого из них своя длина волны. Но когда свет ведет себя как материя, он движется в виде частиц – фотонов, которые сами по себе суть порции энергии. «Порция» по-латыни – «квант»; это название и избрал Макс Планк, немецкий физик, начавший квантовую революцию в 1900 году и получивший Нобелевскую премию в 1918 году.
E = mc² значит, что реальность может быть сведена к одному уравнению (во что-то подобное и верил к концу жизни Эйнштейн), но его прорыв привел к столкновению с квантовой теорией, уравнения которой с относительностью несовместимы. С таким противоречием физики сталкиваются даже сейчас, и оно – причина разрыва в ткани повествования о том, что реально, а что нет. Это не то чтобы потрясающе сложно: речь о больших вещах в сравнении с малыми. Все большие вещи – от ньютоновского яблока до далекой огромной галактики – ведут себя так, как предписывает им эйнштейновская теория относительности. Малые же вещи, вроде кванта или субатомной частицы, подчиняются особому набору правил, достаточно странных, или, по определению Эйнштейна, «жутких».
В детали этого «жуткого поведения» мы вникнем позже, а сейчас нас волнует большое. К концу двадцатых годов все поняли, что относительность и квантовая теория невероятно успешны, каждая по-своему, но стало очевидно и другое: они не взаимосвязаны. Вопросом дня были гравитация и ее невероятные нелинейные (искривленные) эффекты. Эйнштейн произвел революцию в изучении гравитации, используя визуальные образы, чтобы получить новые ответы на вопросы. Мы уже рассматривали образ тела в свободном падении; есть и другие. К примеру, Эйнштейн представил себе пассажира, стоящего в лифте, который, ускоряясь, трогается вверх. Пассажиру кажется, что сам он становится тяжелее, но он не знает почему, поскольку не видит ничего за пределами лифта. С его точки зрения, дело может быть и в воздействии притяжения, и в эффекте ускорения. Оба объяснения верны, а поэтому, утверждает Эйнштейн, у силы притяжения никаких привилегий здесь нет.
Вместо этого притяжение должно быть включено в череду трансформаций природы: так и только так преобразовываться будет не одна лишь материя в энергию или энергия в материю. Притяжение из силы постоянной величины стало искривлением пространства-времени, варьирующим от места к месту. Представьте, что вы идете зимним днем по заснеженной равнине и, внезапно поскользнувшись, падаете в дренажную канаву, которой не увидели под снегом. Вы движетесь быстрее, чем когда шли по снегу, и ваш вес увеличивается по мере того, как вы оказываетесь ближе ко дну канавы. Примерно таким же образом пространство искривляется вокруг больших предметов вроде планет или звезд, и, когда свет, идущий по прямой, натыкается на подобный предмет, траектория света, по теории Эйнштейна, тоже искривляется. (Подтверждение этому было поистине восхитительным, но об этом мы еще поговорим дальше.)
