Я не должна была выдавать свое волнение. Да и волноваться не должна была! Повела себя, как робкая маленькая девочка. Даже ума не приложу — почему! Чеховской никогда не вызывал у меня симпатии. Напротив, я испытывала к нему неприязнь. Думала ли я о «нас»? Конечно, думала, и не раз. Он же постоянно перед глазами мелькал — то в газетах, то в телевизоре, то в интернете. Невозможно, всякий раз видя его, не вспоминать тот вечер и не размышлять на разные темы. Но вот о чем я чаще думала: как же все-таки хорошо, что я тогда не пила и не переспала с ним. Все равно попользовался бы и бросил, на утро бы имени не вспомнил. А так мне удалось познать только одного мужчину — Степу. Он был моим первым и стал единственным. В этом году исполнилось десять лет, как мы вместе, а совсем скоро исполнится шесть лет, как официально женаты. Это и есть любовь: столько лет рука об руку и в радости, и в печали.
Подумав о Степе, чувствую, как сердце унимается, бьется спокойнее. Беру телефон и набираю его. Не надо было сбрасывать звонок. Вдруг что-то срочное.
— Степ, ты звонил мне. Прости, я была занята. Разговаривала с… с… мамой одного ученика.
Я зажмуриваюсь и выдыхаю. Ну почему я вру? Почему вообще за столько лет ни разу не обмолвилась мужу о Чеховском?
— Хотел спросить, взяла ли ты пальто или зонт? Уже увидел, что не взяла, так что… — Дверь отворяется, и в кабинет входит Степа. — …сам принес.
Я теряю дар речи, отнимая телефон от уха. Я же никогда ему не лгала. Сделала это впервые и чуть не попалась. Ответь я ему на звонок и зайди он пятью минутами раньше, увидел бы, с какой мамой я тут разговариваю. И что бы подумал? Я Степу знаю. Нельзя сеять в нем сомнения. Лжецов он презирает. Узнает о моем маленьком секрете и решит, что у меня гораздо больше от него тайн. Начнет думать, сколько же еще раз я его обманывала.
— Степа? — изумляюсь я.
Его забота должна тронуть меня, он не так уж часто бывает милым, а вместо этого я смотрю на него с толикой возмущения.
Он мрачнеет, входя в кабинет. Улавливает мужской парфюм, но ни слова не говорит. Подходит к столу, протягивает мне плащ и спрашивает:
— Закончила?
— Да, — киваю, сглатывая. — Спасибо, дорогой. Ты у меня самый лучший.
Я улыбаюсь ему, но настолько неестественно, что он не без основания интересуется:
— Ты себя плохо чувствуешь? Щеки красные, дыхалка сбита.
— Боюсь, как бы не простудилась. Душно было, окно открывала… — бормоча все это, ненавижу себя за очередную порцию лжи, но не могу остановиться.
Казалось бы, ну расскажи ты ему о Чеховском. О том, как он клеил тебя двенадцать лет назад, а сегодня повторил попытку, хоть и завуалировано. Но никому от этого лучше не станет. Степа такое не оставит, вмешается, за жену вступится и не посмотрит, кто перед ним. А Чеховской, тот самый, что сейчас Роман Алексеевич, в других кругах по-прежнему — Чех. Только дурак поверит, что вчерашний главарь бандитской группировки полностью отошел от криминала.
Чех совершенно ненормальный. Больной на голову. До сих пор помню новости годовалой давности о свадьбе его брата. Чтобы выделиться, он такой подарок молодым преподнес, что у любого адекватного человека волосы зашевелятся. Устроил похищение невесты через инсценировку перестрелки. Поначалу СМИ даже восприняли все всерьез. Были новости о раненых. Но меньше чем через сутки все устаканилось. Сам Чех заявил, что хотел сделать свадьбу брата незабываемой. И судя по тому, что брат не сломал ему челюсть, Чеху все сошло с рук.
