Настя, пусть сколько доказывает, что не носит маски, тоже сможет быть хорошей в этом деле. Есть ведь характер, даже в её искренности. Как смотрит, склоняет голову.
Поджимает губы, когда веду по ноге. Хочется большего, но сдерживаю себя в руках. Потому что это выбор, так ведь? Всё зависит от самой Насти, что она мне позволит.
– В двадцать семь? Станешь прокурором к этому возрасту, пришлю тебе подарок.
– Какой? – явно флиртует, не особо опасаясь остальных. Да и её мать, видимо, только рада этому. – Ради бутылки шампанского стараться…
– А как же рекорд и войти в историю?
– Рекорд и в тридцать один будет. Четыре года надо чем-то перекрыть.
– Тая! – её отец не повышает голос, но вкладывает в него всю строгость. Девушка дёргается, отчего моя ладонь перемещается выше. – Хватит…
– Нет, всё верно, - киваю, бросая улыбку Насте. – Мотивация должна присутствовать в любом деле. Тем более, когда это спор. Что тебе нравится? Машины? Выберешь любую, если станешь прокурором в двадцать семь.
– Разорю.
– Я как-то переживу. Для самого молодого прокурора ничего не жалко.
– Ладно, за меня мы разобрались. А ты в какой сфере работаешь? – Настя говорит слишком связно, и мне это не нравится. – Фирмы или… Или что-то… другое?
– Семейные дела. Разводы, в основном.
– Да, точ… но.
Кусает губу, опуская взгляд. Хочется оттянуть, толкнуться пальцами в жаркий рот. Пусть лучше губы делом будут заняты. Тренируются перед тем, как приступить к моему члену.
– Разводы меня мало интересуют.
Кусачая.
Мне нравится.
Кажется, что внутренние демоны слетают с катушек.
Из-за них веду ладонь ещё выше, пока не упрусь в лоно. Провожу по влажным складкам, как очумелый. Тут дохрена народа, а я лапаю дочь бывшего прокурора.
И если Настя маски не носит, то я да. Не лучший вариант запомниться и пробиться наверх. А отлипнуть не могу. Каждая реакция девушки – как что-то новое и запретное, давно такого не было.
Мозги уносит, когда Настя раздвигает свои ноги.
12. Глава 12
Тая
Господи-Господи-Господи.
Его пальцы прямо… там.
Касаются, нежно и грубо, сильно и легко. У меня язык немеет, не могу ни слова сказать. Только сжать пальцами сидушку стула, сдержать нарастающие стоны.
Ладонь мужчины накрывает моё лоно, а там так влажно. Мне стыдно, и горячо, и хочется большего. А за столом другие люди, в зале. Мы не одни, а он такое творит.
Почему?
Зачем прям так…
И как я могу позволять это? Ноги не держат, разъезжаются в стороны. Позволяя Андрею всё, хозяйничать, водить мучительно медленно, а после давить со всей силы. Так, что у меня мозги дрелью пронзает.
– Кстати, Насть, - он издевается, заводит новый разговор. – А учишься где? Интересно, куда будущие прокуроры ходят.
Я знаю название своего университета. Конечно знаю, это просто. Но когда ребро ладони проезжается по лону – я своё имя не помню. Ася, Настя, Тая… Какая разница, пусть только не останавливается.
Мне кажется, все понимают, что тут происходит. У меня горят щеки, пылают просто. И дышать кажется сложным, мне нужен баллончик с кислородом, мне нужно за что-то уцепиться.
Мы сидим вплотную к столу, могли скрыться за длинной белоснежной скатертью. Но стоит кому-то нагнуться или встать… Нас сразу увидят, обвинят в разврате.
Моё имя до конца жизни будут полоскать и сплетничать. Дочь прокурора позволила себя лапать при первой встрече. На дне рождения мэра. Тут каждый пункт – новый гвоздь в мою могилу.
