– Давай-давай, Майя! – поморщился он. – У нас разговор серьезный.
Пришлось мне выходить в коридор. Витька снова закрыл дверь, но та сразу приоткрылась. Брат, на мою радость, этого не заметил.
– Хорошо, ну нашел ты его. А дальше что? – спросил Витя.
Я замерла посреди коридора и, кажется, забыла, как дышать.
– Как это что? Мне нужно с ним поговорить.
– Но о чем?
– Как это о чем? – снова возмутился Богдан. – Он ведь даже не знает о моем существовании! Ты представляешь, она скрывала его от меня всю жизнь. Говорила, его нет в живых. А он даже не в курсе, что у него больше двадцати лет назад сын родился.
– Может, и не стоит тебе с ним встречаться? – принялся занудствовать Витька. – Вдруг он алкаш какой?
– Да нормальный он, – вздохнул Богдан. – Все так же спектакли у себя в городе ставит. Заслуженный работник культуры. Я про него уже справки навел.
– А семья?
– Про семью ничего не знаю, – горько ответил Богдан.
Я представила, как Волков снова нервно взъерошил волосы.
– Витя, а вдруг он одинок? Вдруг я ему нужен?
Теперь настала очередь Витьки вздыхать. Богдан запальчиво продолжил:
– Ты только подумай, как она эгоистично поступила, сбежав! Все решила за них двоих. И за меня тоже. Лишила отца. Наврала с три короба о его гибели… Заживо при мне человека похоронила. А он всю жизнь прожил в том городе, не зная, что у него сын растет.
– Но ведь она не просто так от него сбежала, – осторожно сказал Витя. – Были на то причины. Ты не думал об этом?
– Мне все равно, – отрезал Богдан. – Я хочу увидеть своего настоящего отца.
– Не посоветуешься с матерью?
– Что-то она не очень советовалась со мной, когда в июне приняла предложение руки и сердца от этого урода. Ты же знаешь, как я к нему отношусь.
– Понимаю, ты сейчас чувствуешь, что тебя предали… – завел волынку Витька. Иногда ему нравилось включать диванного психолога. Возможно, он выбрал не ту специальность, поступив четыре года назад на филфак. Внезапно брат замолк и выкрикнул: – Майя, я знаю, что ты греешь уши!
У меня тут же запылали щеки. Видимо, брат увидел приоткрытую дверь. Я перевела дыхание и, выждав несколько секунд, заглянула в комнату.
– Печенье мое еще не пробовали? – как ни в чем не бывало спросила я.
– Ты подслушивала? – строго спросил брат.
– Боюсь, что плохо пропеклось, – проигнорировав вопрос Витьки, сказала я, глядя Богдану в глаза. Тот усмехнулся и потянулся за печеньем. Принялся его жевать, не отводя от меня взгляда.
– Ты слышала, что я спросил? – не отставал брат.
– Ну как? – кивнула я Богдану.
– Норм, – ответил Волков. – Вернее, очень вкусно.
– Вот и отличненько! – улыбнулась я.
– Тут молотая корица?
– Совсем немного.
– Вы специально меня игнорируете? – рассердился Витька.
Богдан рассмеялся и, кажется, впервые за все время присутствия в нашей квартире немного расслабился.
– Все, Майя, иди! – распорядился брат. – Иди, иди! Не до тебя сейчас.
Я, пожав плечами, снова вышла из комнаты, не закрывая за собой дверь. Зашла к себе и рухнула на кровать. Прислушалась. На этот раз Витька забыл о всех мерах конспирации и с горячностью продолжил:
– Твоя мама расстроится. Ты ведь за ее спиной все это проделал!
– Ей сейчас совсем не до меня.
– Говоришь, как обиженный ребенок.
– Да при чем тут это, Витяй? – рассердился Богдан. Я бы на его месте уже давно вскипела от занудства своего брата. – Хочу в глаза ему посмотреть, понимаешь? Чувствую, что мне это надо. Я ведь фотографию его даже откопал… Я на него похож. Хочу, чтобы он это знал.
