Елена улыбнулась наставнику и лёгкой походкой покинула павильон. Остались только мы вдвоем.
***
Я следила за каждым его движением. Как он подошел к студийному плееру, переткнул флешку, и из динамиков полилась легкая музыка в стиле чилаут. Я вытянула ноги и прислонилась затылком к зеркалу, у которого сидела. Хотелось уже расслабиться. И заснуть.
Ума не приложу, как этот кровосос еще планирует заскочить в клуб? Точно знаю, слышала от организаторов, что завтра у него уже в десять начинаются съемки, отбор у другой группы. Завтра он наверняка будет разбитым и помятым.
– Почему ты выбрала меня?
– Что?
Я нехотя отлепилась от стены и вопросительно посмотрела на Яра. Он серьезно в три ночи хочет поговорить по душам?
– На кастинге ты выбрала меня. Почему?
Виль стоял недалеко, не приближался и не садился. Говорил тихо, но я отлично слышала каждое слово. Музыка мягким фоном обволакивала павильон, не заглушая и не прерывая разговор.
– Выбор на кастинге – это несерьезно же. Реальный выбор состоится только после отборочных туров. Я понимаю.
Виль кивнул.
– Конечно, но обычно выбирают Тектоника из-за его труппы. Или Агату из-за её выездных постановок. Меня не выбирают. Я сам беру тех, кто нужен мне в команду.
– А я хотела, чтобы однажды выбрали вас. Устала ждать, пришла и выбрала. Вы злитесь?
Он мягко засмеялся.
– То есть, жалость?
– Скорее, отсутствие корысти. Я уверена, что смогу победить. У меня все данные. Нужно только хорошо подыграть на зрителя…
– Понятно. Значит, планов на дальнейшую карьеру ты не строишь?
Тут я удивилась. Как же не строю? Наверное, каждый, кто идет на шоу, рассчитывает быть замеченным. А победитель вместе с денежным призом получает перспективные предложения. Ну, по крайней мере, я так полагаю.
– Конечно, я рассчитываю построить карьеру! Но все надо делать постепенно. Сначала победа в шоу вашей команды, потом уже предложения по работе.
– Так почему я? Какие рабочие предложения тебя интересуют?
– Я же ответила!
– Какой-то глупый неответ. Я ставлю особенные танцы. Если ты пришла на шоу, пришла ко мне, то знала это. Тогда возникает закономерный вопрос – где же ты дальше собираешься работать?
Мне что-то не понравилась его интонация, какая-то шипящая, как сильногазированный напиток, такая же неприятная и бьющая в нос.
– Что же, вы считаете, что если мой первый наставник ставит чувственные и эротические танцы, то все предложения, на которые я смогу рассчитывать в дальнейшем, приведут меня к пилону или в клуб для go-go?
– Или приведут к приватным высокооплачиваемым танцам, – тихо закончил он и хотя бы перестал шипеть.
– Не думаю, что до такой степени…
– Ты вообще мало думаешь. Лучше танцуй. Первый наставник, значит? – ухмыльнулся Яра.
Зря он подначил меня. Лёгкая встряска про приваты в публичных домах немного разозлила и вряд ли я сейчас была в состоянии двигаться.
– Устала, не могу.
– Кого это интересует? – его левая бровь взлетела и тут же опустилась, словно уже высказала своё удивление, но ответа не ждала. – Зато меня кое-что все же волнует…
Что его может волновать в начале четвертого утра?
– Ты знаешь, что один и тот же тон краски может выглядеть по-разному, потому что зависит от первичного цвета… волос?
На что он намекает, блин?
– Вы же не думаете, что я покажу вам… другой тон?
– Ага, значит, там все же другой тон. Отлично и волнующе.
Я скривилась и тут же подобрала другой эпитет:
