– У него проблемы с этим?
– У тебя будут, если накосячишь. Иди готовься, и увидишь Лору с Аминой, скажи ко мне пусть зайдут.
– Они тоже в ВИПку?
– Они всегда в ВИПке, давай шуруй отсюда.
– Это издевательство. – Я громко выдохнула и поплелась в костюмерную. Лучший способ меня унизить это – поставить танцевать с Лорой и Аминой, я на их фоне, как тринадцатилетняя.
Все шло по плану, то есть, как обычно и меня это радовало. Алена сказала, что хозяин клуба всего лишь проверяет на что идут его денежки, достойны ли наши задницы этой работы. Признаюсь, было волнительно, особенно танцевать после Амины, экзотической красотки с ногами от ушей. Но в целом, мне было здесь проще, чем таскать коробки по городу и тухнуть в офисе. Здесь я ощущала настоящий воздух, потому что танец это то, для чего я родилась. Мой костюм состоял из длинной юбки с двумя большими разрезами от самых бедер, топа с бахромой и чадры, нахождение которой на моем лице делало меня еще более раскованной, уже секунд через тридцать я и думать позабыла о своих обязательствах, о том, где я, и полностью растворилась в звонкой восточной музыке. В зале был полумрак и вообще казалось, что никого там нет, кроме меня, и я часто пыталась кого-то высмотреть в темноте, хоть Алена и сказала не пялиться на начальника, любопытство играло в свою игру. Когда я закончила последний танец и музыка погасла, в зале раздались громкие одиночные аплодисменты, я видела темный силуэт в тусклом неоновом свете и легкую дымку кальяна или сигары. Быстро поклонившись, я убежала со сцены и вернулась в общий зал (Администратор велела). Мои рабочие часы до трех, поэтому одной ВИПкой отделаться не удалось, но если честно, я не жалуюсь, мне тут нравится, клиенты адекватные, в трусы никто не лезет, разве что только чаевые за резинку засунут, но я привыкла.
Воскресенье предвещало быть тухлым, народ обычно разбегается еще до закрытия, мы отрабатываем свои часы, но денег в чулках или за резинкой трусов, как правило, меньше. Когда я закончила, Алена нашла меня в костюмерной, как раз в тот момент, когда я с силой натирала губы влажной салфеткой, чтобы избавить их от ярко-алого цвета.
– Не переодевайся.
Наши взгляды встретились в зеркале, а я продолжала натирать, размазанную вокруг губ помаду.
– Почему?
– У тебя приват.
Я замерла.
– Знаю, что ты не берешь их, но это не обсуждается.
Не беру. Никогда не брала, но думала об этом всю неделю. Мне нужно пошевелиться с откладыванием денег на операцию Егора, а я еще матери тринадцать тысяч перевела, а значит, в этом месяце придется доложить вдвое больше и урезать расходы, которые почти некуда уже урезать. Я думала о привате больше, чем того хотела, потому что на самом деле понятия не имела о подводных камнях или тому, сколько мне за них заплатят.
– Сколько?
Алена удивленно расплылась в улыбке, очевидно, ожидая, что я устрою протест.
– Договорная.
– Что значит договорная?
– Босс сказал, сам решит, сколько ты стоишь.
– Босс? – Я офигела, ну, правда. Этого мне еще не хватало. – Почему я? Я имею ввиду, ты уверена? – Конечно, меня терзают сомнения. Я вообще-то не уродка, особенно с косметикой на лице, но в очередь за приватом ко мне не выстраиваются.
– Ты у меня спрашиваешь? Он вообще второй день подряд тут, за время моей работы это впервые, а я тут три года, дорогая. Подотри помаду с носа и шуруй.
– Что танцую?
– Что хочешь.
