Стать поваром я решила в четырнадцать, когда мама уже разрешила самой что-то готовить. Она в то время брала дополнительные часы на работе, приходила поздно, уставшая и измотанная. Мне было её жалко, пробовала хоть как-то облегчить ей жизнь. Вырастила мама меня в одиночку и слишком опекала: к плите не подходи, туда не ходи, ночью не гуляй. Поэтому, чтобы она разрешила мне хотя бы ужин для нас приготовить, мне пришлось долго её уламывать. А потом так втянулась, что с нетерпением ждала следующего утра, чтобы попробовать приготовить что-то новое.
– Ксюша, бездарь ты такая, это что? – вырывает из воспоминаний Егор.
Повар он высшего класса, но, как принято у людей такой профессии, вечно чем-то недоволен. Я пока в себе не наблюдала таких метаморфоз, но я и не работала главным поваром, пока что только на заготовках и закусках.
– Тарталетки с курицей и грибами, – отвечаю, не понимая, что ему не нравится.
– Попробуй, – взяв одну корзинку, чуть ли не силой пихает мне её в рот. – Ничего не смущает? – прищуривается, когда я начинаю жевать.
– Пересолила, – виновато киваю, но, по правде, не понимаю, как так вышло, я несколько раз попробовала начинку, и всё было в порядке.
– Иди сама отвечай за свои косяки, – указывает на дверь.
Знаю, на что шла, когда выбрала эту профессию, и это самый неприятный момент – когда приходится идти к клиенту и распыляться в извинениях.
– Куда? – со вздохом уточняю.
– Пятая ВИП-комната, – припечатывает.
– Я туда не пойду, – срывается с языка, который я тут же прикусываю.
– Что? Я не расслышал, – склонив голову к плечу, Егор смотрит взглядом, заставляющим поджать хвост.
– Я поняла, – спешно качаю головой и иду на выход.
Дани ведь там нет? Он, вроде, уходить собирался, не остался же сидеть в грязной рубашке. Господи, прошу, пусть его там не будет. Пусть там вообще никого из тех парней не будет. Это ведь возможно? Прошло достаточно времени, они могли закончить празднование, и их комнату заняла другая компашка. Но нет, сегодня явно не мой день, и надо его черным пометить в календаре.
Глубоко вдохнув, мысленно молюсь всем богам и, аккуратно постучав, толкаю дверь.
– Здравствуйте… – замолкаю, едва порог переступаю.
Здесь явно уже помыли полы и убрали все последствия моей выходки. А сидящие полукругом парни устремили свои взгляды на меня. Не особо обращаю внимание на смешинки в их глазах, потому что сама смотрю в центр, где находится моя первая безответная любовь. На Дане чёрная чистая рубашка и другие брюки. Сам он вальяжно расселся на диванчике, забросив одну руку на спинку и ногу на ногу. В его глазах читаю смесь злости и веселья и начинаю догадываться, что испорченные тарталетки – его рук дело, после того, как замечаю на столе корзинку со специями.
– Ну, извиняться будешь? – открывает рот Даня, а у меня дыхание сбивается.
Зачем? Зачем он это делает? Издевается? Но за что? За помои или за пощёчину? Скорее второе, наверняка не привык, что ему отказывают, ещё и в такой грубой форме. По нему видно, что девушки с удовольствием проводят с ним ночи. Да чего греха таить, я и сама не против, просто не так, не лишь бы, я по любви хочу.
– За что? За то, что вы специально испортили блюдо? – с вызовом смотрю на него, а парни вокруг издают звуки, похожие на вой, явно ожидая зрелища.
Даня так резко встаёт с дивана и подходит ко мне, что я на инстинктах подаюсь назад, но парень впивается в мой локоть, удерживая на месте.
