«Разве мама не учила не садиться в машину к чужому дяде?» – раздаётся в голове.
Засуетившись, я начинаю ёрзать на удобном кресле, осматриваясь по сторонам и назад, где за нами закрываются высокие железные ворота.
– Автосалон в стиле домашнего уюта? – спрашиваю, стараясь не выдать внезапно охватившей меня нервозности.
– Нет, – хитро улыбается. – Это мой дом, – говорит таким тоном, будто мы приехали не в огромный дворец, а в однокомнатную квартиру.
Но, может, это для меня он кажется огромным, а для таких, как он, это всего лишь домик за городом.
– Помнится мне, разговор был о машинах, а не спальных кроватях, – произношу с улыбкой, под которой скрываю волнение.
– Хочешь увидеть мою кровать? – задаёт вопрос с невозмутимым лицом, и это злит, почему я должна переживать, а он сидит так спокойно.
«Потому что это был его план, а ты, как дура, повелась на красивую машинку» – возмущается голос в голове.
– Естественно, что нет, – фыркаю, мысленно давая себе установку успокоиться.
Что он мне сделает? Человек взрослый и уважаемый не опустится до насилия, это не его стиль. Он игрок, и брать силой в правила не входит.
Но ведь дело не в этом, не так ли, Юля?! Дело в том, что ты сама в свои силы не веришь. Боишься не его, а себя, потому что нет никаких гарантий, что ты сама сможешь отказать ему, если он начнёт к тебе приставать. Вспомни ваше чаепитие в своей квартире и твою реакцию на его касания.
– Разве? – раздаётся у самого уха, вырывая меня из мыслей.
Когда он успел подсесть так близко?!
– Широкая кровать с мягким как пух матрасом, прочным железным каркасом и высоким изголовьем с незамысловатыми узорами, на котором очень красиво смотрятся заключённые в наручники девичьи ручки, – каждое сказанное слово на ушко, вызывает новую волну мурашек, при этом тело бросает в жар. – На чёрных шёлковых простынях лежит миниатюрная девочка, блондинистые волосы завиты крупными локонами, на кукольном теле красное кружевное бельё, идеальный контраст красного на чёрном, – сижу, словно каменное изваяние, и, мало того, что слушаю, но и представляю эту картинку перед глазами и ничего не могу с этим поделать.
– Вы… – пытаюсь что-то сказать.
– И я, правильно, – перебивает, обдавая шею горячим дыханием. – Медленными шагами обхожу кровать, чтобы осмотреть куколку со всех сторон, изучить тело, растянуть удовольствие, нагулять аппетит и насладиться тем, как она дрожит, как молочная кожа покрывается мурашками… – надо быть дурой, чтобы не понять, какую куклу он описывает на той кровати, и совру, если скажу, что я уже не стекаю к его ногам, словно горячий воск.
Я не знаю, как он это делает. Он меня не трогает вообще никак: ни руками, ни даже губами не касается, несмотря на близость. А я трясусь от возбуждения, к моему сожалению. Грудь ходуном ходит, резко стало душно, воздух вокруг напряжён настолько, что можно ножом резать. Жара стоит, будто мы прямо в салоне огонь разожгли. Сижу неподвижно и смотрю в пустоту, растерявшись и потерявшись в пространстве.
Надо прийти в себя, тряпкой себя собрать с пола, куда я стекла ровно к его ногам, как он и предсказывал. Силы вернуть, вспомнить, кто я, кто он, что играет мной и не достоин моего внимания и, тем более, моей реакции.
– Закончили? – ровным тоном спрашиваю, повернувшись к его лицу и мысленно благодаря вселенную, что голос меня не выдаёт. – А то у меня выходной нарисовался, хотелось бы использовать его с толком, – тараторю, выдерживая его насмешливый взгляд.
