- Они тебе ничего не сделают. Не бойся, - пытается успокоить меня Максим. – В случае твоей смерти, - я вздрагиваю и испуганно смотрю на него, - да, прости, Василиса, но я вынужден говорить, как есть. Так вот. В случае твоей смерти твоя доля отходит благотворительному фонду.
- Ерунда какая-то. Что за благотворительный фонд?
- Не важно. И не ерунда. Твой отец все правильно предусмотрел. Им невыгодно тебя убивать. Прости.
- Но… - запинаюсь. Я в растерянности. – Что мне теперь делать? Со всем этим?
- Вникать, - пожимает плечами Максим, улыбаясь.
- Я не хочу, - признаюсь. – Я хочу в Питер. Подальше от этого всего.
- А Давиду отомстить хочешь? – неожиданно спрашивает Максим.
4. 4. Давид
- Еще раз объясняю вам, - сижу перед следователем в ожидании, когда приедет мой адвокат. – На меня напали.
- В женском туалете, - задумчиво произносит он в ответ, отстукивая ручкой по столу. – В здании суда. Сняли штаны и возбудили. А чего хотели-то? Не сказали?
Издевается. Ну, понятно, на его месте я бы тоже не особо поверил. А что делать? Не признаваться же, что меня в очередной раз развела одна и та же девчонка. В последний! Обещаю! Клянусь просто сам себе! Сука буду, если еще раз ей удастся меня обвести!
- Обокрасть, наверное, - отвечаю на вопрос следователя.
- А ты деньги в трусах, что ли, носишь? По старинке? Чтобы наверняка?
Сжимаю губы.
- Слушай, командир, - говорю проникновенно. – Отпусти, а? Ну, видишь же, что не извращенец я.
- Ну все же, - наклоняется он ко мне, - скажи, что ты там делал без штанов и со связанными ногами?
- Нереализованный минет, - отвечаю угрюмо, пряча глаза.
- А другого места не нашли? Так приспичило? – усмехается следователь. – Ладно, - что-то пишет и протягивает бумагу мне. – Штраф вот. Оплатишь.
Хватаю постановление. Выхожу из кабинета и отзваниваюсь адвокату. Его помощь мне больше не нужна.
Почти месяц спокойной жизни. Скучной жизни.
Именно столько я не видел Василису. Я вернулся к прежней жизни. Пробовал забыть ее. Выкинуть из головы. А она… Она сидела занозой и больно жалила каждый раз, когда я пытался выбить ее из башки другими.
Почему так? Она не ценила меня. Не готова была принимать.
Я пытался быть честным с ней. В последнюю нашу ночь я сказал ей правду – нам нельзя было быть пока вместе. Пока. Я же не бросал ее. Просто просил понять.
В моем окружении завелась «крыса». Я знал об этом еще до нашего брака.
Егоров, мой человек в органах, рассказал, что кто-то сильно заинтересован в том, чтобы отжать у меня клуб. Он нужен им как звено в наркоцепочке. Я давно подозревал нездоровый интерес к клубу со стороны торговцев дурью. Всячески с ними боролся.
- Отступись, Давид, - сказал мне тогда Егоров. – Твой клуб идеален для них. Они не отстанут.
- Я сам создавал этот клуб и не собираюсь сливать его в наркопомойку.
- Тогда готовься. Они будут искать пути, как прижать тебя.
Тогда я и подумал, что надо жениться на какой-нибудь лохушке. И родителям угодить, и выбрать жертву, закрыв ею своих родных.
Женился. Присматривался к людям из окружения. Кто-то же должен был выдать себя. А Василиса сама лезла в приключения.
Другой бы плюнул, но я не мог. Смотрел на нее и понимал, что не могу рисковать ею.
Чем дальше, тем сложнее становилось относиться к ней как к мишени. И это пугало и злило меня.
Когда ее похитили, Егоров сказал мне:
- Девчонка, жена твоя – первая мишень. Хочешь, чтобы ее оставили в живых, прогони ее. Разведись.
