Я закрыла глаза ладонями, чтобы не видеть ужасной сцены, но все равно ощущала, как нечто невидимое продолжало безжалостно бить, сжимать, резать, давить мое сердце. Все внутри адски пылало, стенало, плакало и страдало.
И это был лишь отголосок той боли, которую сейчас испытывал человек, которого до смерти обожала.
Я не просила о любви, не желала в него влюбляться!
Проклятая любовь!
Не хотела чувствовать тоже, что и он. И страдать вместе с ним, когда ему больно – тоже не стремилась!
А затем, судя по звукам, все пришло в движение. Макс нервно гаркнул:
– Какого хуя!?
Только тогда я убрала ладони от глаз и посмотрела на Игната.
В его теле застыло столько боли, ярости, ревности, что он сделал то, что обычные люди не способны сделать, в принципе. Поднять на вытянутых руках за шею здорового парня, едва не задушив его при этом, а после швырнуть далеко от кровати, в стену.
Следующим действием он перевернул Ульяну, чтобы взглянуть своей возлюбленной в лицо.
И когда они установили визуальный контакт, я чуть не сдохла от жалости к ним и от совокупности тех эмоций, что промелькнули и на лице Игната, и на лице лучшей подруги.
Одна эмоция за другой появлялись между ними, морально убивая Его, но пробуждая Ее из того полупьяного состояния, в котором она находилась последние несколько часов.
Неверие... узнавание…смирение... ужас... страх… боль… стыд…сожаление... снова боль… отчаяние.
Гамма эмоций исказила ее лицо гримасой страдания.
А после она сорвалась, начав рыдать так сильно и душераздирающе, будто сейчас погибала от боли.
Неожиданно Макс закопошился где-то у стены и это отвлекло Игната от Ульяны.
Он решительно направился в ту сторону с явным намерением осуществить некое возмездие или по-другому «раскроить слащавое ебло мажора».
Вот уж кого мне не было жалко – это Макса. Он и не такое заслуживал, за всех девушек, которых когда-то обманул и, поигравшись, выбросил!
Если Игнат мог выплеснуть эмоции посредством драки, Ульяна – через крики и рыдания, то я просто устало оперлась спиной о стену и сквозь плотную пелену постоянно стекающих слез с равнодушием наблюдала за тем, как лицо Макса превращалось в разбитое кровавое месиво, а светлые простыни щедро орошались каплями его крови.
Сложно определить причину моих слез.
Боль за Игната, у которого вдребезги разбилось сердце?
Боль за Ульяну, ведь она по-своему любила его и теперь теряла?
Или моя собственная – терзала: понимание того, что вот так Игнат страдать больше ни по кому не будет, только из-за Ульяны он был счастлив или превращался в безжалостное чудовище.
Она его сломала.
И меня, и себя.
Эта ночь соединила нас.
Из-за нее нам предстоит вечно агонизировать в этой боли.
Всем вместе. Втроем.
Игнат бил его долго, пока собственный кулак не превратился в кровавое месиво, а после вышвырнул Макса, даже еще находившегося в сознании, в коридор отеля. Когда с одним закончил, он решил приступить ко второй.
Решительно обернулся и яростно впился в нее ненавидящим взглядом.
Следующее возмездие касалось ее.
И она почувствовала это, поэтому отмерла и начала действовать.
Будучи еще совершенно голой, она даже не попыталась прикрыться, просто слезла с огромной кровати для любовных утех и, трясясь от эмоций, как собака поползла на коленях к Игнату.
Безостановочно рыдая, она бессвязно говорила, умоляла.
Из-за истерического, захлебывающегося плача она была не способна четко произносить слова, получалась бессвязная речь о том, что «ничего не случилось», мольбы о прощении и какие-то нелепые оправдания.
