Ты обещал жениться, опер! - страница 19

Зову Машку с Бусей отмокать.

– Ух ты-ы-ы, – тянет Заноза, увидев импровизированную ванну. – Жарко тут.

– Баня же, – улыбаюсь. – Я сильно не топил, а то в обморок можно упасть с непривычки. Вот тебе мочалка, хвойное мыло тетя сама делает. Не торопись.

– А ты?

– Я после вас.

– Не уходи. Пожалуйста, – тихо просит Маша, опасливо глядя по сторонам. – Жужжит кто-то…

Здесь все везде жужжат и пищат, деревня же.

– Мы не можем вместе мыться, – улыбаюсь ей.

– Я не буду полностью раздеваться. Только не уходи, – крепче прижимая к себе Бусю, странно глядящего на меня, вновь умоляет она. Страдалец до сих пор трясется, как на электрическом стуле.

– Окей, – сдаюсь. – Вернусь через пять минут, когда ты уже будешь в воде.

– Спасибо!

У тетушки прошу полотенце, на всякий случай обещая, что все будет прилично.

– Я в тебе не сомневаюсь. – Она гладит меня по плечу.

Бросив грязные штаны в стирку, обматываю бедра полотенцем поверх трусов. Беру для Машки и Буси еще парочку и возвращаюсь в баню. Больно ударяюсь пальцем о порожек, зависнув на красивой картинке. Маша на русалку похожа. Завораживающая, с распущенными по голым плечам мокрыми волосами. И несчастный Буся рядом с ней. Тоже мокрый. Смотрит на меня, снова умоляя его спасти.

Вернув себе дар речи, забалтываю сестренку Макса, отрывая ее от грустных мыслей, а заодно отмываясь от вонючей жижи, черными струями стекающей по ногам.

Полотенце то и дело съезжает. Ловлю и возвращаю на место, а Маша смущенно улыбается. Отпустив Бусю на пол, взбивает хвойную пену ладонями и резко дует, отправляя в мою сторону множество мелких пузырьков.

– Шам, – зовет она, украдкой разглядывая полуголого меня из-под ресниц. – А Ярик – это Ярослав?

– Нет, – улыбаюсь, поняв, что она не знает моего имени. – Ярик – это Данияр. Тетушка по-разному называет. Если хочет ласково, то Яриком, а если серьезно, то зовет Даном или полным именем.

– Как красиво, – вздыхает она. – Мне больше Дан нравится. А моим именем особо не заморачивались, – смеется. – Обычная Машка, – мило куксится.

– Необычная Машка, – выдаю я и тут же прикусываю язык.

– Что? – Она приподнимается из воды, а я отворачиваюсь.

– Говорю, хватит тебе бани для первого раза. Если отмылась, пора выходить. Чай пить будем.

В предбанник выхожу первым, вытираюсь, отправляюсь на улицу и у дверей жду Машу, а то будет опять пищать, что ей страшно. Закутав себя и Бусю в полотенце, она присоединяется ко мне. Вместе возвращаемся в дом. Переодеваемся и вновь выходим на улицу к столу. Тетя Неля уже заварила для нас свежий чай, а сама куда-то запропастилась.

Буся крутится под ногами, все время встряхивается и фыркает. Приваливается к моей ноге.

– Эй, иди к хозяйке, – мягко отталкиваю пса. Он отбегает и опять прилипает ко мне. – Да что ж такое. Маш? – несчастно смотрю на девушку.

– Это он так тебе благодарен, – поясняет она с теплой улыбкой.

– Ну капец. Надолго? – кошусь на пса.

– Навсегда, – шире улыбается Маша.

Кайф деревенского утра в том, что ты просыпаешься не от десятка будильников, выставленных с разницей в пятнадцать минут в мобильном, а по внутренним часам, которые именно здесь, в тишине, на свежем воздухе начинают работать исправно.

От всей души потянувшись, разворачиваюсь и смотрю, как поднимается солнце, мягко накрывая лучами место из моего детства. Петухи заводятся как по команде. В углу жужжит случайно залетевшая в комнату муха. На деревянной настенной полке стоят книги с потрепанными корешками, на письменном столе ваза с сухоцветами на коротких ножках. Картинка с подсолнухами опять покосилась, а со шкафа на меня смотрит пыльный коричневый медведь, оставшийся еще от мамы, которую я знаю лишь по рассказам тети.