– Наша именинница вернулась!
Сняв босоножки, я направилась в зал. У порога я вспомнила про Сапрыкина и осознала, что не хочу ничего говорить родителям. Поздно. Отец поднялся с пола, на котором только что сидел в позе лотоса. Мама тут же выключила звук телевизора. И я замерла, не решаясь войти. Старшая сестра налетела на меня сзади и легонько подтолкнула. Я оказалась почти в центре зала. С потрёпанным букетом в руках.
– А Серёжа – романтик. Красивые цветы, – произнесла мама и задумчиво добавила. – Только помятые какие-то.
– Мы расстались, – сказала я.
Три пары глаз в полном изумлении уставились на меня.
– Да. Серёжа бросил меня.
– Бросил прямо в твой день рождения? – переспросил отец, и его руки сжались в кулаки. – Мне надо поколотить его.
– Уже не надо. Сама справилась. Вот этим букетом, – горько усмехнулась я. Слёзы снова начали подступать слишком близко. Я прикусила щёку изнутри.
– Невоспитанный мальчишка. У девушки день рождения, а он… Где совесть? – возмущался папа.
Мать подмигнула отцу. И он замолчал. В глубине души они радовались этому событию. Сапрыкин не нравился им. Сестра нежно дотронулась до моего плеча, но я резко развернулась, не желая слушать слов сочувствия.
– Наслаждайтесь. Вы ведь хотели этого. Мечты сбываются, – тихо проговорила я и вышла из зала.
На следующий день я сидела в позе лотоса на своей кровати и наблюдала за старшей сестрой. Рия очень медленно разглядывала тетради и складывала их в сумку. Со вчерашнего вечера мы не разговаривали. Впрочем, причина не в том, что сестра и родители не хотели со мной поговорить. Просто я сама взяла паузу. Мне нужно было подумать, как-то пережить непонятное расставание. Я не привыкла делиться накопившимися эмоциями. Я проглатывала неприятные ощущения, как горькие таблетки. Хочешь или не хочешь, а принимать их необходимо. В них тоже имеется определённый смысл. В свой день рождения я дала себе слово, что не буду страдать из-за любви, не позволю ломать моё сердце, словно, детскую игрушку, которую не жалко, потому что добрые родители купят новую. Нет. Лучше я не буду влюбляться, чем мучиться тем, что не можешь быть с человеком, к которому привыкла. Я открыла для Серёжи несколько форточек в своей душе. А он с силой их захлопнул и не побеспокоился о том, что хрупкие стёкла могут разбиться, оставят раны. Я снова терзала себя воспоминаниями минувшего дня.
– Мира, я знаю, о чём ты думаешь, – тихо произнесла Рия.
Я вздрогнула от неожиданности. Неужели моя старшая сестра научилась читать мысли? Не желала бы, чтобы кто-либо знал о том, что творилось в моей голове.
– Не надо делать вид, что тебе безразлично. Если больно, то, значит, нужно прожить эту ситуацию, плакать, изливать душу, но только не молчать. От твоего умения съедать обиды, не запивая водой, легче не станет. Ты должна выплеснуть негатив, как грязную воду из кружки. Плачь, кричи. Только не оставляй это внутри. Со временем этот мусор может напомнить о себе и распространять повсюду отвратительный запах. Так что хватит изображать из себя сильную героиню, – сказала Рия и швырнула стопку оставшихся тетрадей в сторону.
– Не надо бросаться тетрадками. У них очень красивые обложки, – заметила я.
Что я сейчас произнесла? Чушь. Сестра хочет помочь мне пережить расставание, а я вместо этого сворачиваю на другую тему. Так всегда было. Когда мне неприятны или слишком тяжелы какие-то вопросы, то я просто перехожу на другие, менее противные. Не хочу говорить о том, что ранит. Иначе я опять разревусь. А я не хотела этого делать. Тем более, при свидетелях. Мы не были близки с сестрой. К тому же та история ещё больше нас отдалила. Именно из-за неё я вынуждена страдать и не иметь возможности, даже надежды в будущем быть с тем, кого любишь. Поэтому слово «любовь» я решила зачеркнуть в своём личном словаре.
