— Что они узнали? – понимая, что это не всё, резко спросил я, впиваясь взглядом в его лицо.
— Она видела Еву. Живой.
— Как Дамир? — спросил я, когда навстречу мне вышел оперировавший его заведующий отделением хирургии.
Талантливый в своём деле, он вернул с того света многих. В том числе, из моих ребят. Если кто-то и мог вытащить Дамира, так это он.
— Пока никаких прогнозов, Руслан, — ответил он, глядя на меня беспристрастно.
Как и для всех нас, эта ночь была для него бессонной. Проведший несколько часов у операционного стола, он выглядел вымотанным, но я знал, что в случае необходимости, он проделает свою работу с той же ювелирной точностью, как если бы перед этим провёл восемь часов в собственной постели.
— Ты зря приехал, — снова заговорил он. – Даже если всё пойдёт хорошо, раньше, чем через сутки твой человек в себя не придёт. И это, я повторяю, если всё будет в порядке.
— Всё будет в порядке, — безоговорочно заявил я. Всё, чёрт подери, будет в порядке! — Но приехал я по другому поводу. Слышал про найденную на берегу девушку?
Он немного помолчал. Смотрел мне в лицо, потом перевёл взгляд на остановившихся на некотором расстоянии от меня людей из службы безопасности. Я понял, что о Русалочке ему прекрасно известно, но сказать ничего не успел — в коридоре появился главный врач больницы. Как и заведующий хирургией, выглядел он так себе. Вчерашний день не был для них обоих рабочим, но в больницу их доставили по моему указанию сразу, как только стало известно о бойне. Один выживший на семь трупов. Я надеялся, что расклад будет хотя бы немного другим.
— Где девчонка? – спросил я сразу, без всяких приветствий. – Мне известно, что она приходила в себя.
— Ненадолго, — подтвердил главный врач. – Она в паршивом состоянии. Сомневаюсь, что сейчас она способна на разговоры.
— Мне нужно её увидеть, — жёстко выговорил я, глядя на него. — Способна она на разговоры или нет, от неё, возможно, зависит, найду ли я свою жену живой или нет. Отдохнёт после того, как ответит на мои вопросы.
Не став больше возражать, главврач повёл меня по больничному холлу к лифтам.
Больничный запах вызывал отвращение. Хотелось зарычать, ощетиниться, едва я чувствовал вонь беспомощности. Именно в этих стенах я провёл ни один месяц, пока мир менял ночи и дни, пока мой брат любовался своей балериной, пока Грат жил своими законами. Первые дни после своего возвращения я помнил плохо. Только адскую слабость, постоянный шум и выворачивающую кишки тошноту. Всё, чего мне тогда хотелось, послать и брата, и докторов к дьяволу.
— Руслан, только прошу вас проявить понимание, — когда мы вышли из кабины лифта на четвёртом этаже, вновь заговорил мой провожатый.
На него я не смотрел – внимание моё привлекли дежурившие у одной из дверей в концу коридора. Как и говорил Дмитрий, их было двое. Увидев нас, они поднялись, но от двери не отошли. Главврачу я не ответил.
— Не ждите от неё многого, — продолжил он. – Вполне возможно, некоторые вещи она сейчас просто не способна вспомнить.
— Сделать это ей придётся, — на ходу ответил я.
Шаги наши эхом отдавались от светлых стен и покрытым мрамором полом.
Ренат хорошо растормошил как городскую казну, так и карманы спонсоров, чтобы сделать больницу такой, какой я видел её сейчас. При моём покойном отце она напоминала захолустный сарай с плесневелыми углами и покрытым паутиной трещин потолком. До покушения я как раз начал заниматься вопросами финансирования жизненно важных для города объектов, но…
