- Петь, не надо, я не хочу так. Нам завтра обоим стыдно будет.
Он наконец отошел, точнее совсем вышел из ванной комнаты. Выходил спокойно, не таясь, уверенно, словно точно знал, что Егор не услышит и не увидит. Или он именно этого и хотел? Хотел, чтобы Егор увидел?
А я? Как бы я объяснила всё это мужу? Да и как ещё это можно объяснить? Мы с Петром в нашей с мужем ванной комнате, он в расстегнутой сорочке, я вообще голая.
Он ушел, а у меня подкосились колени, и я опустилась на край ванны. Я вдруг поняла, что сказала! "Нам"? Откуда это? Почему вдруг? Не "тебе, Петя", а именно "нам". А вот это моё "я не хочу так". Получается, что я его хочу, но не так? Не в ванной, что ли? А уж про то, что "Егор услышит", я вообще молчу! Боже! Стыдно-то как!
Утром следующего дня я не знала, как теперь мне себя вести с Петром. Как мне теперь с ним говорить? Как раньше? Будто не было вчера ничего? Ладно он, ну взбрыкнули в мужике гормоны. Опять же Алёна вон весь вечер приставала к нему, намеки недвусмысленные делала, могла и распалить не совсем трезвого мужика.
А я? Я очень хорошо помнила то своё состояние, когда он стоял так близко, что я касалась своей грудью волосков на его груди. Да что со мной такое? Хотя как что? Когда мы с мужем последний раз оставались наедине? Нет, надо Ваню к бабуле на денёк отдать и уделить внимание мужу. Хотя чего тянуть? Время раннее, все ещё спят. Только, похоже, я одна и не сплю. Муж, конечно, тоже ещё спит, но, судя по бугру в определенном месте, он против такого пробуждения точно не будет.
Конечно, муж против не был. В душ я сходила первая. Егор, по причине выпитого накануне изрядного количества алкоголя и раннего моего домогания до его тела, не выспался, а потому решил ещё поспать. Я, переодевшись в домашнюю одежду, довольная жизнью и улыбающаяся, разогнав всех своих тараканов по углам и пригрозив им тапком, пошла на кухню готовить завтрак. Дом ещё спал. Кухня была в стороне, да и на первом этаже, поэтому моё звяканье посудой и мурлыканье под нос с музыкой из наушника точно никого не разбудит.
Я разбирала посуду из посудомойки, подпевая и пританцовывая, и раздумывала над тем, как, оказывается, мало надо женщине для счастья. Когда я повернулась к столу, чтобы поставить тарелки для завтрака, то от неожиданности даже подпрыгнула.
За столом сидел Пётр и смотрел на меня. Одет он был в простую черную футболку, обтягивающую его фигуру. В нашем доме было несколько его вещей. Ну а что? Раз уж он остаётся у нас на ночь, то может человек утром чистое надеть? Но мне кажется, или эта футболка так раньше не обтягивала его фигуру? Я вытащила наушники.
- Петь, с ума сошел? Напугал!
- Извини, я не хотел. Я видел, что ты меня не видишь и не слышишь, а потому не стал ближе подходить.
- Да уж! - я не могла на него смотреть, на эти его бугрящиеся мышцы на груди и руках, а потому поставила тарелки на стол и отвернулась к окну. Сидит тут на кухне весь такой шикарный, в простой футболке, которая только подчеркивает все его достоинства. Да что ж такое-то! А он ещё и заговорил, и то, что он говорил, напрочь выбивало из меня дух:
- Жень, хочу, чтоб ты знала: то, что я вчера себе позволил - это не под воздействием алкоголя. И не потому что гормоны взыграли. Хотя нет! Алкоголь помог решиться, но и только. Да что за чёрт! Что ж так сложно-то! - оборвал он сам себя. Потом выдохнул и продолжил:
