Тренировочную комнату? Хрен тебе, Гарри! Вдруг ещё учудишь чего.
Трахаться? Низя! Семя твоё ценное, и не дай бог кто-то залетит! А то, что от силы презервативы в труху обратятся, так понимать надо. Семя – дело непростое.
Проклятья хочешь изучать? А ты сначала из костей голема трактату состряпай. А потом ещё и голема из плоти и растительного материала покажи.
В общем… так сложились обстоятельства, что у меня взыграло.
Прям подгорело, и когда я понял, к чему идёт дело, предупредил Бориса – я иду до конца. Плевать на последствия.
Раз ничего нельзя, то я буду делать то, в чём меня не остановить.
Я наслаждался моментом.
Там штурмовики тайной канцелярии бьются с некроголубцами.
Сзади мама в шоке.
Романов зубами скрипит.
Директор стоит белая, как снег.
А у меня на душе спокойно, улыбка до ушей, рука на груди, а взгляд устремлён на желтые кружевные трусики.
В общем, я нашёл свой… свой предохранительный клапан.
Да, у меня теперь на руке маяк от тайной канцелярии. Любой шаг в сторону или всплеск силы – и ко мне мчатся ребята с оружием против магов.
Да, меня выпороли. При родителях, дома, чужой по сути мне человек.
Да, меня публично осудили все аристократы города на внеочередном собрании «Цвета аристократии».
Извинился?
Нет.
Жалею, что это сделал?
Нет. Была бы возможность – повторил.
Мне не хватает тех безумных деньков, когда было плевать на всех. Мир тогда был другим…
Он казался мне ярким, чётким и чёрно-белым. Никаких полутонов.
Эх… молодость.
У меня даже фотография осталась.
Пустая площадка на улице перед школой, люди куда-то бегут. На заднем фоне штурмовики, и мы трое стоим. Я с Борей руки к груди прижали. У Бори лицо кирпичом, Катя стоит надувшаяся, и я с улыбкой до ушей.
Когда совсем тяжко становится, достаю ее… так, поностальгировать.
Ну, а потом… потом сломалась Катя.
Мда.
Подоплеку этого явления я тогда ещё не знал, но меня это тогда серьезно озадачило.
* * *
Дверь кабинета открылась, и в неё вошла учитель.
Шепотки и шутки учеников выпускного класса тут же стихли, и все молча встали у своих мест.
– Добрый день, – кивнула учитель и прошла к своему столу. Положив на него журнал, она оглядела класс и села за стол. – Садитесь.
Открыв свои записи, она, не поднимая взгляда, произнесла:
– В виду сложившихся обстоятельств и пропущенного дня занятий сегодня нам придётся охватить сразу две темы. Желающие разобрать материал прошлого урока есть?
Женщина подняла взгляд с бумаг на класс и озадаченно уставилась на двух стоящих подростков.
– Мрак-Беленький? Мусаев? Я сказала: садитесь.
– Мы постоим, – поджав губы и опустив взгляд, произнёс Гарри.
– В смысле «постоите»? Весь урок? – приспустила очки в толстой пластиковой оправе преподаватель.
– Да, – подтвердил Борис.
– Светлана Игнатьевна, – выглянула из-за спины Гарри довольная как слон Катя. – А они сесть не могут. Их совесть за вчерашнее мучает!
– Порядок на уроке для всех и исключения не имеет, – произнесла преподаватель. – Ученики сидят. Ученики стоят только после звонка или у доски. Вы слышали звонок с урока?
– Нет.
– Тогда прошу к доске, – пожала плечами преподаватель.
Парни переглянулись и направились к доске под тихий смех Сельвиной.
– Ну, молодые люди. Что же мы должны были вчера с вами изучать?
Все оставшееся время урока два школьника выпускного класса всеми силами пытались отвечать и решать примеры у доски. Получалось это с переменным успехом, и оба, как могли, прикрывали друг друга.
